Люди загадочных профессий (сборник) - Иван Муравьёв

Вот и сейчас, только он сполоснулся и облачился в долгополый махровый халат, Равиль мохнатым колобком подкатился к нему.

– Слюшай, Танай! Очень тебя жду, тут надо людей обслужить. Очень хороших людей, очень важных, да? Вот, пока тут посиди, они там за дверью отдыхают. Тебя позовут, ты войдёшь, всё как надо сделаешь, получишь большой плюс от меня, да?

За дверью едва слышно бубнили голоса. Звукоизоляция была на совесть, но она не была рассчитана на острый танаев слух.

– Значит, что у нас выходит? – говорил вальяжный баритон – Всего два гектара, говорите? А нужно?

– А нужно минимум шестьдесят – отвечал тенорок – а еще лучше, если будет восемьдесят. Вот я и думаю, Пётр Филиппович, а что, если…

– Если – что?

– Ну, если, предположим, вообще выделить там, где парк…

– Парк, говорите? Вы прекрасно понимаете, что это – зелёные лёгкие города, признанное место отдыха.

– Но, у меня… – тенорок ощутимо захрипел – у меня есть к вам контрпредложение. Вот.

Настала недолгая пауза.

– Интересно – вальяжность баритона дала трещину – где сейчас торгуют такими картинками? И какой мне от них интерес?

– Если посмотрите поближе, ваш интерес станет вам очевиден, – тенорок победно расправился, он парил орлом. – Вот, посмотрите, здесь. И здесь.

– Что ж, ваши доводы мне понятны. Я, пожалуй, возьму несколько дней на раздумье. А пока, разрешите откланяться. Приятно провести время!

В комнате за стеной гулко хлопнула задняя дверь, ведущая к отдельным кабинкам. А из-за двери донёсся ликующий крик, которым в фильмах возглашают: «Всем – шампанского!»

– Эй, там, позовите банщика!

Обладатель тенорка был невзрачен и худ, с кожей в серых нездоровых пятнах. Зато глаза его сияли победой, и в них виделись пароходы, мулаты, и всё, что в таких случаях положено. Завидев Таная, он недовольно скривился:

– А посимпатичнее у вас никого нет?

– Я вас сейчас разомну – отвечал Танай – а там уже закажете и посимпатичнее, воля ваша. А работаю я лучше всех.

Говоря так, он устраивал клиента на массажном столе, взбивал мыльную пену, скатывал валик из полотенца и делал еще тысячу разных дел. Потом приступил к работе. Мужичонка на столе кряхтел и жмурился, потом, как дело пошло, вовсе расслабился и растёкся по столу, наливаясь ровным малиновым цветом. Пятна на коже разгладились и поблёкли. Всё как положено: разминка, растяжка, расслабление… лишь кое-где Танай позволял себе движения, от которых у опытного банщика округлились бы глаза. Но не было здесь никого, лишь только клиент, окончательно ушедший в нирвану. Тщательно пролив массируемого два раза, холодной и тёплой водой, он укрыл его мохнатым полотенцем, сложил в шайку массажный свой инвентарь и открыл дверь перед Равилем (сам принёс, да?), держащим в руках поднос, а на подносе – шашлык, и сочащийся гранат, и запотевший графин, и ещё всякой всячины!

– Спасибо, Танай-джян, очень помог! – прошептал Равиль, глазами делая знаки убраться побыстрее вон.

Танай не возражал. Придерживая руками шайку, где под банным инвентарём покоилась серая папка с фотографиями, он прошёл в предбанник. Сейчас клиент поест, накатит по полной, а через час ему станет плохо с сердцем, а еще через полчаса… Дальнейшее его волновало так же мало, как и судьба кота, из которого он полгода назад действительно вынул душу.

Отработав вечернюю смену, уже заполночь, он вернулся к себе в каморку, наскоро разделся и, чего с ним не случалось уже много лет, заснул. Снилась ему девчонка давешняя, Соня, только уже выросшая. Во сне она просилась сделать её берегиней, а он отнекивался, говорил, что разучился, и слова забыл, да и баловство это всё, а она настаивала и вздыхала, говоря, что ей и так жизнь не мила, а вздохи эти ранили его как ножом острым, и тогда она сама ударялась оземь и говорила нужные слова…

Дворник Танай по заведённому у него обычаю встал задолго перед рассветом.

За два часа под землёй Лямин прошёл пять километров по коллектору, дошёл до конца и теперь, после безуспешных поисков, возвращался назад. Луч налобного фонарика выхватывал из тьмы бетонные своды, блестящие свежей краской перила ограждения. Под ногами хлюпала вода. Рюкзак уже ощутимо давил на плечи. Вот вдали показалась исполинская сосулька – сверло буровой установки, пробившее бетон коллектора, да так и застрявшее в нём. Какие-то горе-строители не сверились с картой, или вообще не умели их читать, что сейчас тоже не редкость.

Так бывает на рыбалке – закидываешь удочку туда, где по всем приметам ходит большая рыба – и пусто, вообще ничего. Раз за разом забрасываешь, ведёшь блесну и так, и эдак – и только снимаешь с крючков зацепленные водоросли. Разве что, здесь – не рыбалка. Тут всё серьёзнее. Оставалась одна, весьма бледная, надежда: еще раз осмотреться у входа. Может быть, он, сразу устремившись вперёд, упустил что-то из вида… И еще, нужно обследовать ответвления коллектора. Начнём, хотя бы, с этого, как раз у сверла. Лямин выбрался на сухой бортик, сутулясь, протиснулся в ответвление, и от его шагов в бетонной трубе загудело эхо. Совсем как вчера, на приёме.

…

Кабинет подавлял. На это был весь расчёт неизвестных дизайнеров: колонны в метр толщиной, строгие линии стен, возносящиеся куда-то вверх, торцевая стена полностью стеклянная, с видом на многоэтажки центра, и на её ярком фоне – тёмный силуэт человека, сидящего за необъятным столом. Сергей Семёнович Фишер, глава и владелец корпорации «ГСК-112», между своими и шёпотом – «Эсэс». Шаги Лямина, когда он шёл по кабинету, отдавались с высоты гулким раскатистым эхом. Это должно было здорово действовать на нервы. Кому-нибудь другому на его месте.

– Перед началом нашей беседы хочу внести ясность – голос Фишера без усилий разнёсся по всему залу – Я обычно не принимаю людей вашего рода занятий. Для вас я делаю исключение. На это исключение я иду не ради вас. За вас поручились, и я готов уделить вам пять минут своего времени. Триста секунд. Время пошло.

– Большое спасибо, Сергей Семёнович, я не отниму у вас больше. Итак, сначала вашему вниманию предлагаются две карты нашего города – Лямин говорил, а сам настраивал проектор, подключал, фокусировал изображение – Да, две карты. На первой изображено количество гнездовий ласточек по районам. На второй – уровень самоубийств на тысячу человек, также по районам. Как видите, минимум на первой карте соответствует максимуму на второй.

Молчание было ему ответом. Лямин тяжело вздохнул про себя, хотя и к такому варианту он тоже был готов.

– Можно также посмотреть на исторические данные. Вот агрономическая карта XIX века. Заметьте, что вишнёвые сады, вот эта косая штриховка, почти нигде не растут. Только в локациях, на которых позднее будет максимум ласточкиных гнёзд.