Тайны Гестапо - Анатолий Вилинович

Широко раскрытыми глазами она смотрела на проносящиеся мимо поля Кубани, озаренные утренним солнцем.

– Знаете, что я решила? – посмотрела на Митина заговорщически Ольга. – Вот сдадим ценности и буду проситься на фронт! На фронт!

– Ну-у… – неопределенно развел руками Юлий Иванович.

– А что, стрелять умею, научусь радиоделу, немецкий знаю хорошо…

К станции Кавказская эшелон подкатил к концу дня.

Митин соскочил на насыпь, но оказалось, что поезд до самой станции не дошел, – впереди недавно разбомбили эшелон и путь был закрыт.

– И здесь бомбят? – удивился Юлий Иванович.

– А как же, дорогой товарищ, – степенно ответил ему железнодорожник, стоя у переносной ручной дрезины. – Станция узловая, вон сколько эшелонов впереди, – указал он рукой в сторону головы состава.

Митин и Ольга некоторое время стояли и смотрели, как люди выпрыгивали из вагонов и направлялись пешком к станции.

– Оля, я к начальнику станции. – И, кивнув на чемодан, спросил: – Ваш наган в порядке? – Он взглянул на сумочку.

– Как всегда, Юлий Иванович, – улыбнулась та и положила сумочку себе на колени.

На вокзале было настоящее столпотворение. Перрон, здание станции из красного кирпича и сквер, прилегающий к вокзалу, были переполнены беженцами.

К дежурному или коменданту вокзала попасть было почти невозможно. Но Митину все же удалось пробиться к начальству и предъявить дорожное предписание, Ему ответили, что подобные предписания есть у многих и что отправить их в Армавир сейчас невозможно из-за разрушенных путей, которые срочно ремонтируются. А когда линия откроется, то их эшелон пойдет не в сторону Кавказа через Армавир, а в сторону Тихорецкой и Ростова. Нашим войскам удалось освободить Ростов и туда срочно направляются военные подкрепления.

День был на исходе, надвигалась осенняя темнота, и, пока эшелон стоял, надо было спешить с выгрузкой и доставкой к станции груза. Митин проявил в этом деле самые невероятные организаторские способности.

Ольга с волнением поджидала давно ушедшего на станцию Юлия Ивановича. Не давали покоя тревожные мысли. А вдруг поезд тронется? А вдруг с Митиным что-то случилось? А если начнут бомбить? Но тут же она успокаивала себя: вот-вот появится директор музея и сообщит об их скорой отправке в Армавир.

Вскоре он появился. И не один, а в сопровождении двух фаэтонов и двух телег.

Все ящики были аккуратно уложены на телеги, и конные упряжки отъехали от железнодорожной насыпи. По указанию начальника станции музейные ценности сложили у багажного отделения, которое работало круглосуточно и охранялось.

Прошла беспокойная, холодная и тревожная ночь. Ольга и Митин по очереди ходили греться в душный вокзал. Едва рассвело, Митин отправился на поиски грузовой автомашины. Ведь до Армавира оставалось совсем немного. А ждать поезда в сторону Армавира было бесполезно. Прошел слух, что железнодорожный мост через Кубань поврежден и когда откроется движение – неизвестно.

Наконец Юлий Иванович отыскал нужную им машину, и, не теряя времени, отправились в путь.

До Гулькевичей доехали быстро. Но здесь мостовая кончалась и дальнейший путь пролегал по раскисшему от дождя грейдеру. То и дело керчанам и еще двум попутчикам приходилось подталкивать автомобиль. И люди, и машина совершенно выбились из сил после двух часов езды по липкому чернозему. Полуторка уже не в состоянии была пробираться по грязи, и шофер прямо по полю свернул к железнодорожному полотну. Поехали целиной. Затем некоторое время двигались вдоль насыпи.

В Армавир въехали уже вечером.

Осенняя ночь. Чиркнула спичка о потертый коробок и загорелась крохотным желтым огоньком.

Андрей Паркета проводил взглядом светлячок в ладонях капитана 3-го ранга Нефедова. Огонек осветил его застывшее лицо. Спичка погасла.

– Скоро подойдут, – сказал капитан, напряженно прислушиваясь. – На море штиль. – Он умолк, затем резко скомандовал: – Пошли к пирсу.

Круто повернулся и широко зашагал к смутно видневшемуся силуэту катера.

Андрей последовал за ним. Рядом шел среднего роста, широкоплечий лейтенант Воронин. Паркета подумал: сколько лет службы на флоте понадобилось Воронину, чтобы без окончания высшего военно-морского училища получить звание лейтенанта? Лет десять, пожалуй…

Лейтенант Воронин, командир разведывательной группы, самым важным видом службы на флоте считал разведку. Он пользовался уважением всех моряков – от Севастополя до Одессы, кто был с ним хоть мало-мальски знаком.

Они прошли по утрамбованному прибоем песку, потом под ногами зашуршала галька. Паркета глубоко вздохнул и неожиданно повернулся к Воронину.

– Товарищ лейтенант, разрешите спросить? – И, не дождавшись ответа, продолжил: – Вчера моя команда на баркасе получила приказ направиться в распоряжение командира крейсера «Красный Крым» для выполнения ответственного задания. А я здесь. Что я скажу товарищам? Эта секретность! – огорченно покачал головой Паркета. – Ночью даже попрощаться не дали с ребятами. Вызывают в штаб, задают кучу вопросов. Затем заставляют спать и тут же будят. Какой-то штатский усатый лихач везет меня через затемненный город, мурлычит немецкие мелодии и задает глупые вопросы.

– А мне казалось, что это не помешает для первого знакомства.

– Для первого знакомства… – Паркета запнулся, вспомнив все, что наговорил лейтенанту с усами, который вел штабную машину.

– Извините, товарищ лейтенант, я и подумать не мог, что…

– Конечно, не мог, – перебил его Воронин. – И не должен был подумать. Мне хотелось выяснить, годишься ли ты для моего дела. Теперь я уверен, что ты именно тот, кто мне нужен, – сухо закончил он.

– И все же, зачем я здесь?..

– Старшина второй статьи крейсера «Червона Украина», терпение! Это прочно должен усвоить каждый, кто служит в моей группе. Умение ждать, терпеливо ждать – вот что ценится в разведке.

– А как же подготовка на крейсере к ответственному заданию?.. – решился еще раз спросить Андрей.

– А вот именно сейчас здесь и идет эта самая подготовка к этому ответственному заданию, старшина Паркета, – вмешался в разговор капитан Нефедов.

Все трое невольно зажмурились – острый луч прожектора полоснул по ним. И опять – темнота, а когда глаза свыклись с нею, увидели очертания причаливающего к берегу баркаса. Мотор молчал, баркас подошел на веслах. Началась выгрузка раненых, убитых. Все делалось в полной тишине. Только на берегу слышались приглушенные слова команд.

Штабная комната отделения флотской разведки ярко освещена. Несколько карт и графиков на стенах, несколько стульев, табуреток да большой стол – вот и вся обстановка.

Капитан Нефедов, лейтенант Воронин и Паркета уже сидели за столом, когда распахнулась дверь и вошел мичман с только что причалившего баркаса. Это был черноволосый плотный моряк с полевой сумкой в руке. Жмурясь от непривычного света, он уловил жест капитана, приглашающего сесть. Молча присел, из протянутой ему пачки «Казбека» вынул папиросу, закурил.