Стороны света - Мара Вересень

— Здесь по лестнице и на этаж вверх, — комментировал Арен-Тан, изображая радушного хозяина, хотя был им лишь номинально, как представитель конгрегации, которой принадлежал огрызок родового гнезда Нери.

Вместе с дополнениями к договору, Питиво получил краткий конспект об истории Нери-мар. Ничего особенного, просто даты с пометками, но от руки. Знаки письма мелкие, ровные, никаких завитков и красивостей. Острые хвостики там, где должны быть острые, и округлые в положенных для округлостей местах. Будто магперо заговорили, а не живой писал. Но лич был уверен, Арен-Тан собственноручно подготовил все: и документы, и конспект.

— Все цокольные помещения нежилые, наверху из приличных комнат только совмещенная с гостиной спальня, которой никто не пользуется, и кухня-столовая. Есть еще лаборатория и ритуальный зал вверх через этаж. Подвал с зерном дома, думаю, найдете сами. Прошу.

В небольшой кухоньке-столовой был накрыт символический чай. Рядом у стола стояло… стояла…

— Исключительно, — изумился некрарх.

Сегодня день потрясений, не иначе. Никогда прежде Питиво не доводилось видеть ничего подобного. Он даже вообразить ничего подобного себе не мог. Существо из псевдоплоти, и живое, и нет… Оно… Она была прекрасна. Несмотря на шрамы, уродующие искусственно воссозданное тело, несмотря на рубцы, кракелюрной сеткой лежащие на энергетической оболочке, несмотря на кровавый повод, привязывающий к не-мертвому дому, и шлейф сути, тянущийся за порог. Она была прекрасна своим желанием жить. Алым и яростным, как свет, тлеющий в зрачках ее глаз.

— Хладна, — Питиво прищурился, разглядывая создание и осторожно прикоснулся к ее покреженной сути своей, — хладна… анАтрай. Из какой вы семьи, не разберу, Атрай, Феррато, Мартайн, Лодвейн, Халлейн?

— Халлейн, — глубоким хрипловатым голосом отозвалась та, — по крови, и Мартайн по договору. А у Феррато свой клан. Они вышли из анклава Атрай два столетия назад, да и по сути они анАтрай чужие. Всегда были. Пришлые, — вампирша покосилась на инквизитора и, будто в пику ему, добавила, — извне. Как исчезнувшие Драгул и некоторые из дивных. Фалмари, кажется, и Эфар.

— Это закрытая информация, я полагаю? — уточнил Питиво, оглядываясь на Арен-Тана. Тому даже не нужно было отвечать, по мелькнувшей по лицу досаде было видно, хотя светен и преуспел в искусстве владения мимикой.

— Кажется, мы быстро подружимся, хладна, — нарисовал на лице довольную улыбочку лич. — Можете звать меня Пеша.

— Вельта, — присела в книксене не-мертвая вампирша. — Подружимся. Здесь бывает довольно уныло. А заглядывающий светен не любит шуток.

— Вот и познакомились, — буркнул инквизитор. — А теперь будьте так любезны, хладна Мартайн…

— Исчезаю, — клыкасто улыбнулось создание и, поблекнув, исчезла в стене.

Инквизитор выдохнул, протянул вперед ладонь с растопыренными пальцами, резко опустил, собирая их щепотью, потом снова дернул вверх, раскрывая, будто подбросил на ладони что-то маленькое. Стены кухоньки-столовой покрылись сеткой растительного узора с завитками вьюнков, мигнули слепяще-белым. Узор впитался в стену, и Питиво ощутил, как сжалось пространство, будто комната вывалилась из реальности мира куда-то вовне.

— Хм… Двухсиловой? Свет-тень? Трех! Природная магия! На основе стазис-капсулы и стандарт-щита от не-живого, но вместо якоря — потоковый вектор… М-м-м, как вкусно… Прекрасные динамические связи. Да вы мастер, Арен-Тан. Я знаю одну особу, которая закапала бы слюной ваш порог, хоть вполглаза взглянув на подобное, — улыбаясь, проговорил лич, и ему хотелось улыбаться, как раньше.

— Я тоже знаю эту особу. И искренне рад, что она некоторое время была полностью поглощена своими отпрысками, а не разглядыванием механики заклятий. Универсалы-интуиты — стихийное бедствие. Присядем?

Питиво нравилось вести себя как живущий, не являясь им. В этом тоже было искусство. Он, при желании, мог бы даже имитировать процесс еды или питья, но светен знал, что он такое, и мог бы счесть подобное проявление вежливости насмешкой. Поэтому некрарх просто присел. Смотрел, как Арен-Тан устроился напротив и устроил свой саквояж, опутанный такой сеткой защиток, что кончики когтей зудели поковыряться в ней. Наблюдал, как светен налил себе чая в раритетный сервиз — черненое серебрение и алая глазурь. Подождал, пока сделает несколько глотков и только потом поинтересовался:

— К чему такие предосторожности? Набрасывать вуаль подобной мощности для беседы…

— Это весьма конфиденциальная беседа. Почти интимного характера.

— О музыке, — напомнил Питиво.

— В том числе, — дернул губами инквизитор.

— Тогда позвольте вопрос. О хладне Мартайн. Как такое возможно? Старшая кровь не восстает! Это…

— Восстает. Случается. Очень редко. Универсалы-интуиты как стихийное бедствие. Я уже говорил. — Немного раздражения и… гордость? самодовольство? Он явно сейчас подумал о ком-то конкретном. И следом шлейф разочарования. — Такой был способный молодой человек, жаль, его погубили непомерные амбиции и банальнейшая зависть. Тот редкий случай, когда темного сначала нечем прижать, а потом уже поздно.

— Разве есть что-то, чего вы не знаете, светен? Не лично вы, конгрегация.

— Есть. — прищурился Арен-Тан, и Питиво понял, что разговор, наконец, начался. — Например, что в действительности случилось с уникальной тростью с ручкой в виде вороньей головы работы мастера-артефактора Рома.

Если бы магистр Питиво все еще был живым, у него непременно бы что-нибудь екнуло внутри, а так — просто очередное воспоминание, что такое могло произойти. Такое же как и те, предыдущие, о лысом холме рядом с бывшим поселком Навья Гора, а теперь пригородом Нодлута Новигором. О ведане Пеште, его жене и доме, где они жили. И бусине-сфере, снова легшей под руку гладким бочком с едва ощутимой шероховатостью — отверстием для нити.

Дом, когда Питиво нашел шарик селенита, был уже давно оставлен, а сам Питиво — вечно-не-мертв. Небольшая комнатка у лестницы все еще хранила следы поспешного отъезда, будто собирались, второпях сгребая ценные вещи, а бусы зацепились за что-то и порвались. Лич не погнушался встать на четвереньки и излазить все углы в поисках других бусин, но была только эта, жемчужно-серая, мигнувшая бликом в щели у порожка.

— А что вам известно? — спросил Питиво, возвращаясь в настоящее.

— Только имя последнего владельца.

— Любитетакиевещи?

— Люблю точно знать, кудатакиевещи деваются, посколькутакиевещи имеют обыкновение появляться в самый неожиданный момент.

— Полагаю, у вас с собой что-то интересное, светен?

— Вам не понравится. Помните историю о пропавших детях?

А потом действительно была музыка. Два такта чистого света силой и голосом — так инквизитор разомкнул сеть защиты на саквояже. Еще два, чтобы снять такой же полог с узкого футляра выполненного… Тьма хранящая… Свернутая, сжатая до каменной твердости вода! А под ней… Тишина. Которая не должна звучать, но звучит.

— Отомрите, маджен Андрзедж, это всего лишь копия. Деревянная болванка и эхо оригинала. Ваш изумительно реалистичный морок поплыл и суть просвечивает. Что вы слышите?

— Ничего не… Тишину. Я слышу тишину. Целую бездну тишины, — ответил некрарх, в замешательстве