Рожденный очаровывать - Сьюзен Элизабет Филлипс

– Это было до того, как он встретил меня, – снова вмешалась Салли. – До того, как мы полюбили друг друга. Теперь его муза – это я.

– Но это случилось две недели назад.

Салли поправила бретельку лифчика.

– Сердце чувствует, когда рядом милый друг.

– Вернее, мешок с дерьмом, – парировала Бобри.

– Это жестоко, Блу, и очень обидно, – покачала головой Салли. – Вы прекрасно понимаете, что именно уязвимость Монти и делает его великим поэтом. Потому вы и нападаете на него. Завидуете его таланту.

Салли умудрилась подействовать на нервы даже Дину, поэтому он не удивился, когда Бобри набросилась на нее:

– Еще одно слово, и я тебя пришибу. Поняла? Мы с Монти сами разберемся.

Салли открыла рот, но что-то в лице Бобри заставило ее призадуматься и заткнуться. Жаль. Дин с удовольствием бы посмотрел, как Бобри ее колотит. Впрочем, Салли, похоже, не чуждается тренажерного зала.

– Я знаю, ты расстроена, – лепетал Монти, – но когда-нибудь порадуешься за меня.

Похоже, этот парень был первым в школе идиотов! Дин покачал головой и увидел, как Бобри угрожающе приподнялась на коричневых лапах.

– Порадуюсь?!

– Я не стану драться с тобой, – поспешно заверил Монти. – Ты вечно превращаешь любой спор в скандал и драку.

– Это верно. Блу, – кивнула Салли.

– Ты абсолютно прав! – согласилась Бобри и без предупреждения атаковала Монти.

Тот с грохотом свалился на землю.

– Что ты делаешь? Немедленно прекрати! Слезь с меня! – визжал он, как девчонка.

Салли поспешила на помощь.

– Отойди от него!

Дин прислонился к машине, от души наслаждаясь спектаклем.

– Мои очки! – взвыл Монти. – Осторожнее с очками!

Он попытался свернуться клубочком как раз в тот момент, когда Бобри врезала ему по голове.

– Я заплатил за эти очки!

– Да перестань же! Убирайся! – завопила Салли и, схватив за хвост, дернула изо всех сил.

Монти разрывался между необходимостью защитить фамильные драгоценности и столь необходимые ему очки.

– Ты совсем спятила!

– Твое влияние.

Бобри попыталась ударить его в пах, но получилось не слишком удачно. Чересчур много лап. А вот у Салли оказались неплохие бицепсы, так что ей почти удалось оттащить Бобри за хвост, та окончательно разошлась и не намеревалась сдаваться до первой крови. Дин не видел столь забавной кучи-малы со времени финальных тридцати секунд игры с «Джайентс» в прошлом сезоне.

– Ты разбила мои очки! – заныл Монти, прижимая ладони к лицу.

– Сначала очки. Теперь очередь за головой!

Бобри снова размахнулась.

Дин поморщился, но Монти наконец вспомнил о наличии V-хромосомы и с помощью Салли сумел оттолкнуть Бобри и подняться.

– Я добьюсь, чтобы тебя арестовали! – визжал он, как нервная барышня. – Подам на тебя в суд!

Этого Дин уже не вынес и потому рванулся вперед. За последние годы он не раз видел себя на экране и прекрасно знал, какое впечатление производил, особенно когда взвивался в воздух. Он также подозревал, что полуденное солнце играет рыжеватыми отблесками в его темно-русых волосах. До двадцати восьми лет он носил в ушах бриллиантовые сережки, но посчитал это юношескими завихрениями и сейчас надевал только часы.

Монти даже сквозь разбитые очки узрел его приближение и побелел как полотно.

– Вы свидетель, – лепетал он, заикаясь. – Видели, что она наделала?

– Видел, – презрительно протянул Дин, – и это еще одна причина, по которой мы не приглашаем вас на свадьбу.

Он одним прыжком оказался рядом с Бобри, обнял ее за плечи и нежно посмотрел в растерянные леденцовые глаза.

– Прошу прошения, милая. Мне следовало бы поверить, когда ты сказала, что новоявленный Шекспир не заслуживает твоего внимания. Но я сдуру уговорил тебя потолковать с этим жалким сукиным сыном. В следующий раз я буду доверять твоим суждениям. Но ты должна признать, что я был прав, убеждая тебя сначала переодеть свой костюм. Наша сексуальная жизнь никого не касается.

Бобри не показалась ему женщиной, которую легко застать врасплох, но, похоже, ему это удалось, и для человека, который зарабатывал на жизнь, жонглируя словами, Монти был на удивление молчалив, очевидно, потеряв дар речи.

– Вы женитесь на Блу? – с трудом прохрипела Салли.

– Поверьте, я не меньше вас потрясен этим обстоятельством, – скромно пожал плечами Дин. – Кто бы подумал, что она выберет меня?

После такого заявления все замолчали. Да и что можно было возразить?

Отдышавшись, Монти снова стал ныть, требуя от Блу объяснить, что она сделала с «этим». «Это», как наконец сообразил Дин, было довольно дорогим пиратским диском с записью альбома Боба Дилана «Кровавые следы», который Монти по недосмотру оставил в номере.

– Их всего только тысяча экземпляров! – орал он.

– Девятьсот девяносто девять, – поправила Бобри. – Твой полетел в мусорную корзину, как только я дочитала письмо.

Монти был безутешен. Разбитое сердце не склеишь... но Дин не смог противиться искушению повернуть нож в свежей ране. Когда Поэт и Салли садились в машину, он повернулся к Бобри и громко, с расчетом, что их услышат, объявил:

– Пойдем, крошка. Пора ехать в город. Купим то кольцо с бриллиантом в два карата, которое так тебе понравилось.

Он мог бы поклясться, что Монти тихо взвыл.

Но триумф Бобри был непродолжителен. «Фокус» едва успел доехать до порота, как дверь глинобитного дома распахнулась и на крыльцо выбралась грузная особа с крашеными черными волосами, намазанными бровями и одутловатой физиономией.

– Что это тут творится?

Бобри, слегка понурившись, смотрела вслед пыльному облаку в дороге.

– Семейная ссора.

Женщина скрестила руки на необъятной груди.

– Я с первого взгляда поняла, что от вас одни неприятности не следовало бы сдавать вам комнату!

Она принялась костерить Бобри, что дало Дину достаточно информации и позволило сложить воедино кое-какие факты. Оказалось, что Монти еще десять дней назад жил в пансионе, после этого удрал с Салли. На следующий день явилась Бобри, нашла прощальное письмо и решила затаиться, пока не сообразит, что делать дальше.

На лбу хозяйки выступили крупные капли пота.

– Не желаю видеть вас в своем доме!

Бобри, похоже, окончательно растеряла воинственный дух.

– Завтра же уеду отсюда.

– Но перед этим заплатите восемьдесят два доллара, которые задолжали!