Прайд окаянных феминисток - Ирина Волчок

— Бред, — сердито буркнул Бэтээр. — Дичь какая-то. Средь бела дня, при свидетелях… Бред.

Ружье все так же смотрело ему в живот, и рука у чучела по имени Талька ни разу не дрогнула, и старые мухоморы ожидали выстрела в полной уверенности, что дождутся, — но Бэтээр почему-то перестал бояться. В бандитском гнезде так не бывает. Уж очень все… нереально. Театр. И Пульке, скорей всего, здесь ничего особо страшного не угрожает. Он до такой степени успокоился, что отвел глаза от чучела с ружьем и опять взялся за калитку.

— Так ты, подонок, своему быку не поверил, значит? — холодно спросило чучело и щелкнуло курком. — Или он тебе ничего не передал? Руки!

Бэтээр опять оторвал ладони от калитки и даже сделал шаг назад.

— Ниже бери, — со знанием дела посоветовала мухоморша от забора. — Слышь, Талька? Ниже, говорю, бери. А то давеча в черного стрельнула, а у него бронежилетка. Тока матерьял порвался…

— Может, вы меня с кем-то путаете? — с надеждой предположил Бэтээр. — Мне никакой бык ничего не передавал. У меня вообще никакого быка нет, и не знаю я никаких быков… Я вообще-то девочку ищу, а то уехала, не сказала ничего — и думай что хочешь…

— Тварь, — спокойно сказало чучело. — Падаль. Я твоему быку сказала: девочку — через мой труп. Но сначала я тебя положу. И пару-тройку твоих быков.

Сейчас она выстрелит, — понял Бэтээр. В живот. Сумасшедшая. Господи помилуй, что же с Пулькой?

— Теть Наташ, не стреляйте! — заорала Пулька, выскакивая из дверей развалюхи и бегом бросаясь к калитке. — Это не Любочкин отец!

— Пулька, стой! Ложись! — закричал Бэтээр.

— Полина, назад! — закричало чучело.

— Это не он! — Пулька повернула на бегу и теперь скакала прямо под прицелом. — Это не ее отец!

— А чей? — подозрительно спросило чучело и подняло ствол ружья к небу.

— Ничей! — Пулька уцепилась за чучело, поволокла его к калитке, смеясь и приговаривая: — Вы его не бойтесь! Это не он! Он хороший! Пойдемте, я вас познакомлю! Это Бэтээр!

— Я вижу, что не подводная лодка, — сердито сказало чучело. — Мне кто-нибудь объяснит, что все это значит?

— Это че ж, не будешь нынче пулять? Слышь, Талька? — разочарованно спросила мухоморша. — Или пока не убирать стулы-то? Может, еще приедет, который нужный?

— Не убирайте, бабушка Настя, — подумав, посоветовала Пулька. — Может, еще и приедет.

Все, Бэтээру это уже сильно надоело. Что эти Выселки — просто диаспора буйнопомешанных, — это он уже понял. Но это их личное шизофреничное дело. А вот что его Пульку они хотят свести с ума — это уже касается его. Бэтээр толкнул эту чертову калитку, но она так медленно открывалась, цепляясь всеми своими перекошенными досочками за земляные кочки и мощные сорняки, что он не выдержал, не дождался, когда она наконец откроется, перемахнул через нее и решительно шагнул навстречу Пульке, которая тащила за руку чучело с ружьем. Чучело по имени Талька. Тетя Наташа. Ведьма, которая зачем-то привораживает детей, а сама сидит за розовым кустом в засаде и стреляет по родственникам, которые за этими детьми приехали.

— Немедленно домой, — сдерживая бешенство, сказал Бэтээр Пульке. — Что ты делаешь, а? С утра уехала! У меня работы — во! А я тебя искать должен! У тебя совесть есть?

— Не ори, — посоветовала наглая Пулька. — Привык орать на ребенка… Тетя Наташа, это мой брат Бэтээр.

— Почему Бэтээр? — растерялась эта тетя Наташа. — Это имя такое? Извините…

— Ну да, только сокращенное, — объяснила Пулька. — Борисов Тимур Романович. Бэ-Тэ-эР. Правда, здорово? Бэтээр, это тетя Наташа.

Пулька вдруг принялась бесцеремонно стаскивать с этой тети Наташи косынку, очки, отобрала и отдала Бэтээру ружье: «Подержи», — и принялась было расстегивать пуговицы линялого полосатого халата, но тут эта тетя Наташа опомнилась, стала отбрыкиваться, запахивать полы халата, отбирать у Пульки косынку… При этом покраснела, как маков цвет. Эта тетя Наташа лет на десять, наверное, моложе Бэтээра. А все эти надменные котята, Пулькины подружки, моложе его лет на двадцать. И хоть бы одна хоть бы раз в жизни назвала его дядей Бэтээром … то есть дядей Тимуром, конечно. А эта тетя Наташа суетилась, застегивая пуговицы, отворачивалась от него, и приговаривала почти паническим голосом:

— Полина, ну что ты как маленькая… Как тебе не стыдно… Отдай очки… Отдай ружье… Где ружье? Бэтэ… то есть Тимур Романович, давайте ружье, оно тяжелое… Вы меня простите, я вас действительно за другого приняла. Чуть не выстрелила. Ой, как неудобно… И обругала ни за что… Полина, отдай платок… А, вот он. Ф-ф-фу, извините ради бога, сегодня я весь день злая, даже самой противно, а успокоиться никак не могу, все этого подонка жду… Пойдемте в дом?

И это она только что чуть не выстрелила в него из охотничьего ружья? И это она, судя по реакции старых мухоморов, уже стреляла в кого-то еще? Причем — ни разу не промазала. И это она, судя по ее словам, собирается еще в кого-то стрелять?

— Тетя Наташа, чего ментам делать? — заорал со стороны развалюхи веселый голос.

Чучело… то есть эта тетя Наташа оглянулась на дом, и Бэтээр оглянулся — из-за угла выскочила девчонка лет пятнадцати-шестнадцати, не поймешь их нынче, все крупные, здоровые, взрослые, а повадка щенячья. Девчонка прыгала, размахивала руками, мотала длинной и толстой белой косой… Переживала. Да нет, лет двенадцать-тринадцать, наверное, Пулькина ровесница, только крупная очень.

— Ментам пока отбой, — сказала эта тетя Наташа.

И сказала, вроде, негромко, и до девчонки с косой было, вроде, не близко, но та как-то услышала, поняла, энергично закивала головой и исчезла за углом развалюхи.

— Тетя Наташа, куда близнецам теперь? — заорал тот же самый голос совсем с другой стороны, от дома через улицу.

Бэтээр оглянулся — у дома на противоположной стороне улицы прыгала, размахивала руками и мотала косой та же самая девчонка.

— Близнецы пусть покараулят еще, — опять негромко сказала тетя Наташа, и опять девчонка ее поняла, и опять закивала, и исчезла в зарослях сирени у забора.

— Тетя Наташа, можно, я с вами побуду? Немножко… — совсем тихо сказал голос прямо за спиной Бэтээра.

Он оглянулся, ожидая увидеть все ту же прыгучую девчонку с косой, но девчонки за спиной не было, вообще никого не было, а вот это было уже гораздо более странным, чем все, что происходило здесь до сих пор.

— Конечно, Любочка, — ласково сказала тетя Наташа, и заулыбалась, глядя мимо Бэтээра, и даже руки протянула зовущим и ожидающим жестом. — Иди сюда. Не бойся, дядя Бэтэ… дядя Тимур с нами, он очень хороший, смотри, какой он сильный, он тебя в обиду никому не даст, он очень смелый и добрый…

Бэтээр ошеломленно уставился на эту тетю Наташу, совершенно не понимая, перед кем она раскрывает его светлый образ, а главное — когда это она успела так хорошо его изучить. И Пулька, которая все время вилась вокруг тети Наташи, сейчас тоже смотрела мимо него, сияла, кивала, наконец уцепилась за его руку и гордо сказала: