Бесспорное правосудие - Филлис Дороти Джеймс

В конце проводимого Руфусом допроса Венис передали записку. Должно быть, Эш подал сигнал своему юристу, и тот подошел к скамье. От него записку передали Венис. Там черной шариковой ручкой было написано твердым, прямым, убористым почерком сле-дующее: «Спросите, какие очки были на ней в ночь убийства».

Венис не оглянулась на подсудимого. Она интуитивно чувствовала, что наступил тот момент, от которого зависит исход дела. Это следовало из первого постулата перекрестного допроса, который она усвоила еще на стадии ученичества: никогда не задавай вопроса, если тебе неизвестен ответ. У нее оставалось пять секунд, чтобы принять решение. Если она задаст этот вопрос и не получит нужного ответа, Эш погиб. Однако Венис не сомневалась в двух вещах. Во-первых, она знала: Эш не написал бы записку, если бы не был уверен в правильности вопроса. Во-вторых, нужно непременно посеять сомнения в отношении свидетельницы. Показания, данные честным и искренним человеком, убийственны для ее подзащитного.

Венис сунула записку под бумаги, словно это было что-то несущественное, к чему можно обратиться позже, и не спеша поднялась со своего места.

– Вы хорошо меня слышите, миссис Скалли?

Женщина кивнула, прошептав «да». Венис ей улыбнулась. Этого достаточно. Вопрос, ободряющая улыбка, теплые нотки в голосе говорили: я тоже женщина, мы на одной стороне. Этим напыщенным мужчинам нас не запугать. А меня бояться нечего.

Венис спокойно и благожелательно вела допрос, и потому, когда она собралась вонзить свидетельнице нож в спину, та ни о чем не догадывалась. Да, она слышала голоса ссорящихся людей, один – мужской, другой – с ирландским акцентом, безусловно, принадлежал миссис О’Киф. По ее мнению, мужчина был один. Миссис О’Киф часто принимала у себя друзей-мужчин. Или точнее будет назвать их клиентами? Уверена ли она, что мужской голос принадлежал Гарри? Нет, не уверена. Венис как бы невинно предположила, что неприязнь к тетке могла невольно перейти и на племянника, заставив соседку предположить, что он мог там быть. Миссис Скалли не привыкла к такому соседству.

– А теперь, миссис Скалли, перейдем к вашему свидетельству, что в молодом человеке, покинувшем дом номер 397 в ночь убийства, вы узнали находящегося здесь подсудимого. Вы часто видели Гарри, выходящего через парадную дверь?

– Нет, он обычно выходит через черный ход, где стоит его мотоцикл.

– Значит, видно, как он вывозит мотоцикл через садовую калитку?

– Иногда. Это видно из окна моей спальни в глубине дома.

– То есть из-за мотоцикла ему привычнее выходить этим путем?

– Думаю, да.

– А вы видели, чтобы он выходил через садовую калитку без мотоцикла?

– Полагаю, пару раз видела.

– Всего пару раз? Или пару раз в неделю? Не волнуйтесь, если не можете точно припомнить, вы не обязаны были это запоминать.

– Кажется, видела, как он выходил два или три раза в неделю. Иногда с мотоциклом, иногда без него.

– А как часто он покидал дом через парадную дверь?

– Не помню. Однажды он вызвал такси. Тогда точно вышел через парадную дверь.

– Как и следовало ожидать. Но часто ли он пользовался таким путем? Понимаете, я хочу выяснить, как привычнее Гарри выходить из дома: эта информация может помочь присяжным.

– Обычно они пользовались черным ходом.

– Ясно. Обычно оба пользовались черным ходом. – И тут же спокойно, все тем же доброжелательным тоном Венис задала вопрос: – Миссис Скалли, на вас новые очки?

Женщина поднесла руки к очкам, словно проверяя, надела ли их.

– Да, новые. Очки я приобрела ко дню рождения.

– И когда это было?

– 16 февраля. Насколько я помню.

– Вы уверены в точности даты?

– Да. – Свидетельница повернулась к судье, стараясь, чтобы ее лучше поняли. – Я собиралась выпить чашечку чая с сестрой и зашла за очками по дороге. Мне было интересно, понравится ли ей оправа.

– Это было точно 16 февраля, через пять недель после убийства миссис О’Киф?

– Совершенно точно.

– Сестре понравились очки?

– Они показались ей немного экстравагантными, но мне хотелось чего-то нового. Старая оправа надоедает. Решила попробовать другую.

А теперь – решающий вопрос, но Венис была уверена в ответе. Женщины с низким достатком не станут платить без особых оснований окулисту и не видят в очках всего лишь модный аксессуар.

– Так вы приобрели новые очки, миссис Скалли, потому что хотели сменить оправу? – спросила она.

– Нет. В старых очках я стала хуже видеть, потому и пошла к окулисту.

– А что вы плохо видели?

– Ну, например, телевизионные передачи. Не могла хорошо видеть отдельные лица.

– А где вы смотрите телевизор, миссис Скалли?

– В гостиной.

– Она такого же размера, как комната в соседнем доме?

– Должно быть. Здесь все дома одинаковые.

– Значит, небольшая. Присяжные видели фотографию гостиной миссис О’Киф. Около двенадцати квадратных футов, вроде того?

– Наверное.

– А как далеко вы сидите от экрана?

Первые признаки беспокойства на лице свидетельницы, нервный взгляд на судью и потом ответ:

– Обычно сижу у камина, а телевизор в противоположном углу, у двери.

– Наверное, неудобно, когда экран слишком близко, правда? Но давайте попробуем внести больше ясности. – Венис посмотрела на судью, как бы спрашивая: «Вы позволите, ваша честь?» – и, получив одобрительный кивок, наклонилась к Невилу Сондерсу, юристу Эша: – Сейчас я попрошу этого джентльмена медленно двигаться к его чести, и когда расстояние между ними будет приблизительно такое же, как между вами и телевизором, скажите, пожалуйста, мне об этом, миссис Скалли.

Несколько удивленный, Невил Сондерс тем не менее придал своему лицу приличествующее ситуации торжественно-серьезное выражение и, встав с места, мелкими шажками направился к судье. Когда между ними оставалось футов десять, миссис Скалли кивнула:

– Примерно столько.

– Десять футов или немного меньше, – определила Венис и вновь обратилась к свидетельнице: – Миссис Скалли, я знаю, вы честный свидетель. Вы стараетесь говорить правду, чтобы помочь правосудию, и знаете, как важно докопаться до истины. Ведь от этого зависит свобода и будущее молодой жизни. Суду вы сказали, что плохо видели телевизионное изображение в десяти футах от вас. И в то же время утверждаете под присягой, что узнали моего подзащитного на расстоянии двадцати футов поздним вечером при слабом уличном освещении. Можете ли вы быть полностью уверены, что не ошиблись? А что, если из дома вышел другой молодой человек примерно того же возраста и роста? Не спешите, миссис Скалли. Подумайте. Не торопитесь.