Священник - Франсин Риверс

— Она любит твоего брата и будет ему доброй матерью, — поведала она со слезами. — Мне надо успокоиться и забыть, что она язычница. Она воспитает его. Он вырастет, чтобы однажды стать великим человеком. — Иохаведа скомкала свой платок и, раскачиваясь взад-вперед, прижала его к губам, заглушая рыдания. — Когда-нибудь он к нам вернется.

Она любила это повторять.

Аарон надеялся, что Моисей никогда не вернется. Он надеялся, что никогда больше не увидит своего брата. «Я ненавижу его, — хотелось крикнуть Аарону. — Ненавижу за то, что он отнял тебя у меня!»

— Мой сын будет нашим избавителем, — она не могла говорить ни о чем другом, как только о своем драгоценном Моисее, спасителе Израиля.

Горечь разрасталась в сердце Аарона, и настал момент, когда он уже не мог спокойно слышать имени своего брата.

— Зачем ты тогда вообще вернулась? — яростно выкрикнул он однажды, задыхаясь от слез. — Почему ты не осталась с ним, если так сильно его любишь?

Мариам шлепнула его, заставляя замолчать.

— Придержи язык, или мама подумает, что в ее отсутствие ты совсем одичал без присмотра.

— Ей наплевать на тебя и на меня! — завопил он в ответ и снова повернулся к матери. — Наверно, ты даже не плакала, когда отец умер… когда он задохнулся лицом в грязи! Что, разве нет?

Увидев выражение лица матери, он выбежал прочь. Он бежал всю дорогу до глиняных ям, где, каждый день разбрасывал солому, чтобы другие втаптывали ее в глину и делали кирпичи.

По крайней мере, после этого случая мама стала реже говорить о Моисее. Теперь она вообще почти не разговаривала.

Болезненные воспоминания рассеивались, Аарон приходил в себя. На него падала чья-то тень, но даже сквозь опущенные веки он видел жгучее солнце. Кто-то смочил его губы несколькими каплями драгоценной влаги. Прошлое все еще эхом отдавалось в его сознании. Он чувствовал себя сбитым с толку, в голове смешались картины прошлого и настоящего…

— Иохаведа, послушай! Даже если река не заберет его, он все равно будет обречен на смерть: ведь если кто-то увидит, что он обрезан…

— Я не буду топить своего сына! Я не подниму руку на собственного ребенка, и ты этого не сделаешь! — плакала его мать, укладывая в корзину спящего младенца.

Наверное, в тот день Господь посмеялся над египетскими богами, потому что сам Нил — жизненная сила Египта — принес его брата в руки и сердце дочери фараона, того самого властелина, который повелел бросать в реку всех новорожденных еврейских мальчиков. Египетские боги, затаившиеся вдоль берегов Нила в образе крокодилов и гиппопотамов, не смогли выполнить приказ фараона. Однако никто не смеялся. Слишком много детей уже погибло и продолжало умирать день за днем. Иногда Аарону казалось, что этот указ в конце концов отменили только потому, что побоялись: а вдруг фараону не хватит рабов, которые будут делать ему кирпичи, обтесывать камни и строить города?

Почему же его брат оказался единственным мальчиком, который выжил? Может, Моисей действительно должен стать избавителем Израиля?

Даже после того как мать вернулась домой, Мариам продолжала управлять жизнью Аарона. Она защищала брата, будто львица своих детенышей. Несмотря на невероятные события, связанные с Моисеем, жизнь Аарона никак не изменилась. Он научился пасти овец. Носил солому к ямам, наполненным глиной. В свои шесть лет он заливал в бадьи глину, которую зачерпывал из ямы.

А пока Аарон жил как раб, Моисей рос во дворце. Когда Аарона воспитывали тяжелым трудом и бичами надзирателей, Моисей учился читать, писать, говорить и жить, как египтянин. Аарон ходил в лохмотьях. Моисей носил изящную одежду из тонкого полотна. Аарон ел безвкусные лепешки и то, что его матери и сестре удавалось вырастить на их маленьком клочке сухой земли. Моисей набивал пузо едой, подаваемой рабами. Аарон работал на солнцепеке, стоя по самые колени в грязи. Моисей восседал в прохладных каменных комнатах, и с ним обращались как с египетским принцем, невзирая на его еврейскую кровь. Вместо тяжкого труда он вел праздную жизнь; был свободным, а не рабом, жил в роскоши, а не в нужде. Аарон же, рожденный рабом, знал, что рабом и умрет.

Если только Бог не избавит их.

«Моисей — Твой избранный, да, Господи?»

Зависть и обида терзали Аарона почти всю его жизнь. Но был ли виноват Моисей, что его забрали из семьи и воспитали идолопоклонники-чужестранцы?

Аарон не видел Моисея много лет, пока тот однажды не появился на пороге их дома. Мать с криком вскочила на ноги и бросилась обнимать сына. Аарон не знал, что думать или делать, не знал, чего ожидать от брата, который выглядел как египтянин и совсем не знал еврейского языка. Аарону не нравился Моисей, а еще он был сбит с толку желанием брата породниться с рабами. Моисей мог приходить и уходить, когда ему вздумается. Почему он решил прийти в землю Гесем и жить в ней? Он мог ездить на колеснице и охотиться на львов с другими юношами при дворе фараона. Чего он хотел добиться, работая бок о бок с рабами?

— Ты ненавидишь меня, правда, Аарон?

Аарон понимал египетский, хотя Моисей не понимал иврита. Вопрос давал ему некоторую паузу.

— Нет, не ненавижу, — он действительно не чувствовал ничего кроме недоверия. — Что ты здесь делаешь?

— Здесь мой дом.

Аарон поймал себя на том, что ответ Моисея его разозлил.

— Разве все мы рисковали жизнью для того, чтобы ты умер в яме с глиной?

— Если я должен освободить мой народ, разве мне не нужно сначала узнать его?

— Ах, как благородно…

— Вам нужен лидер.

Мать защищала Моисея, как только могла:

— Не говорила ли я, что мой сын выберет свой народ, а не наших врагов?

Но разве от Моисея не было бы больше пользы, находись он во дворце, где говорил бы от имени евреев? Неужели он думает, что заслужит уважение фараона, работая бок о бок с рабами? Аарон не понимал брата, к тому же после стольких лет неравенства он не был уверен, что тот ему нравится.

Да и почему Моисей должен ему нравиться? Что на самом деле нужно этому юноше? А вдруг он шпион фараона, посланный разузнать, не планируют ли эти презренные евреи объединиться с врагами египтян? Подобные мысли действительно приходили в голову израильтянам, но они понимали, что под гнетом филистимлян им лучше не станет.

«Где Бог, когда Он нам так нужен? Он очень далеко, слеп и глух к нашим мольбам об избавлении!»

Хотя Моисей и ходил по величественным залам дворца как приемный сын дочери фараона, он все же унаследовал кровь и характер левита[2]. Однажды увидев, как египтянин бьет раба-левита, Моисей решил сам рассудить их. Аарон и несколько других израильтян были свидетелями этой сцены: они с ужасом смотрели, как он убил египтянина. Все кроме Аарона поспешили скрыться, а Моисей стал торопливо закапывать тело в песок.