Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. КНИГА 1. Наложница генерала, приносящего мир, часть 2 - Хатка Бобра

Бай Юй лелеяла маленькую надежду, что ее господин Сян Юй задержится на севере надолго, может быть, даже на год. Начинались решающие бои между Чу и Цинем — в ближайшие месяцы будет несколько сражений в окрестностях Хуанхэ, Желтой реки, это примерно 700 километров от Учжуна, а потом командующие силами Чу соберутся в Пэнчэне. В исторических хрониках ничего не говорилось, приезжал ли в это время Сян Юй домой в Учжун.

Ласточки вились над ее головой. Они готовились к отлету и звали Бай Юй за собой. Они проносились с крыши на крышу, словно черные молнии, и возбужденно чирикали. Они заразили Бай Юй беспокойством, и она тоже, словно перелетная птица, чувствовала томление в душе, как сердце стучит и зовет в дорогу. Ей было весело и страшно, как перед прыжком с трамплина.

Ласточкам было проще. Они знали, куда летят.

Бай Юй ничего не знала.

У нее было одно желание — сбежать от Сян Юя.

В его отсутствие жизнь в усадьбе можно было даже назвать сносной — уже знакомый маленький мир с людьми, к которым Бай Юй успела привыкнуть, с занятиями резьбой и домашней работой, болтовней с Ли Лэ и прогулками с Юй Ваньсин по крытым галереям.

Самым главным, что портило картину была даже не Ми-фужэнь, а отсутствие горячей воды, чтобы помыться! Бай Юй готова была полжизни отдать за теплую ванну!

В одном из хозяйственных дворов было помещение, где стирали одежду. Там стояли несколько больших деревянных кадок, но в них впитались грязь и сажа от многочисленных стирок, внутренние стенки были темные, в неопрятных подтеках, так что даже думать про такое купание было противно.

Пока в прачечную не привезли новую кадушку.

Бай Юй сразу узнала новость от вездесущего Цуо Су.

Дело представлялось простым: после захода солнца усадьба быстро затихала — древнекитайские жители рано ложились спать, потому что вставали все на рассвете. Патрули, охранявшие усадьбу, не имели привычки заходить в прачечную. Ми-фужэнь с наступлением темноты запиралась в своих покоях, потому что боялась злых духов.

Никто ничего не узнает.

Цуо Су и Ли Лэ заранее наносили воды и налили бадью. В помещении были печи и котлы. Цуо Су нагрел сколько нужно воды, а Ли Лэ сделала отвар из зубровки, сладкой травы*[74].

Во время Воюющих Царств в Поднебесной еще не пользовались эссенциями и духами, вместо этого принимали ароматизированные ванны с травами.

Расслабляющий ванильный аромат наполнил комнату.

Бай Юй казалось, душа у нее сейчас отлетит в горние чертоги.

Она растаяла в теплой воде, над которой поднимался пар, словно облака, и она сама парила на этих облаках. Духи-хранители спускались к ней и говорили, что все будет хорошо.

Я омыла себя в отваре орхидей,

Окунулась в сладкие ароматы,

Одежда на мне всех цветов,

Я сама, как цветок.

Как орхидея осенью во всей красоте -

Зеленые листья и пурпурный стебель…*[75]

Ли Лэ зажгла в комнате несколько свечей, взяла гребень и сидела у гопожи в изголовье, поливала ее длинные черные волосы из ковшика и расчесывала их.

Глаза Бай Юй закрылись сами собой, а на лице расплылась блаженная улыбка.

Сто цветов собрала я в своем дворе…

Мы омоемся в Небесном Озере,

Где купается солнце,

Мы высушим волосы

В солнечной лощине между холмами.

Господин мой, что ты медлишь и не сходишь с облаков?..*[75]

Неожиданный порыв воздуха сдул теплый пар.

С торопливым "топ-топ-топ" убежала Ли Лэ.

Бум! — захлопнулась дверь, втолкнув в помещение новую струю холода.

Бай Юй в недоумении открыла глаза.

Сначала она подумала, что сумасшедшему Фэн Цзы все-таки удалось вызвать повелителя демонов Чжун Квэя.

Что увидела Бай Юй:

Огромный мужчина с длинной лохматой бородой таращит на нее круглые от возмущения глаза.*[76] На нем была темная коричневая одежда, которую он носил под доспехами — плотная солдатская рубаха с широкими отворотами и штаны. От него несло грязью, потом, гарью и кровью. Все демоны ада смотрели из его свирепых глаз.

Что увидел Сян Юй:

… … …

Что увидел Сян Юй:

Сиськи.

Две круглые, белые, полные женские груди, облепленные мокрой нижней рубашкой из прозрачного шелка ша. Сквозь невесомый шелк на белом нефритовом фоне просвечивали два розовых кружка с бесстыдно торчащими сосками.

Это совсем не то, что он ожидал увидеть в прачечной поздним вечером!

Это вообще не то, что мужчина ожидает увидеть в собственном доме!

Со времен трех легендарных династий, когда в Поднебесной правили мудрые цари древности, мужчине завещано проявлять уважение к жене и сыну.

Конечно, не зря говорят, что с наложницей лучше, чем с женой, а с проституткой лучше, чем с наложницей. Это значит, что с наложницей мужчина может позволить себе больше, чем с законной супругой, но он привык уважать Юй-цие почти так же, как фужэнь.

Потому что дом — это дом. Это не место для похоти и разврата.

Бордель — для похоти, семья — для уважения, он всегда проводил четкую границу.

А эта дочка Бай… могла хотя бы прикрыться руками для приличия!

Женщина уставилась на него круглыми черными глазами. Отблески свечи гладили ее плечи и грудь, как будто она была соткана из света и теней. Как будто она была водяным духом, показавшимся ему в укромном омуте, чтобы соблазнить и забрать его силу.

Сян Юй нахмурился поднял руку и непроизвольно сжал ее в кулак на поясе.

Бай Юй испугалась так, что не чувствовала ни рук ни ног. Она перестала понимать, где находится и что происходит. Она только знала, что сбылся самый жуткий кошмар в ее жизни.

Он стоял со стиснутым кулаком и сверлил ее ненавидящим взглядом из полумрака.

— Сян Юй, — произнесла она непослушными губами.

Потому что теперь она знала, кто он такой.

Мужчина развязал пояс и скинул рубашку.

— Ты должна говорить "господин", — хмуро сказал он, стянув сапоги и верхние штаны.

Потом он полез к ней в бадью.

Вода с шумом выплеснулась, как девятый вал, переворачивая и унося банные принадлежности. На поверхности ароматного отвара из зубровки начали расплываться грязные разводы.

Бай Юй оказалась притиснутой к деревянному борту широкой спиной. Когда она посмотрела вверх, ей показалось, что над ней нависла Великая Китайская Стена. Как на одном человеке может быть столько мускулов?!

— Помой мне волосы, — сказал мужчина.

— А-а… — задушенно прохрипела Бай Юй.

— У меня гребешок уплыл, — сказал она, когда к ней вернула способность говорить.

Спина молча двинулась и прижала ее еще сильнее к стенке кадушки.

(Бай Юй, расплющенная:) — А-а…