Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941-1942 - Гюнтер Банеман

Вторая бронемашина выскочила из-за камней и стреляла из пулемета веером, наполнив воздух дьявольским хохотом, фонтанами песка и камней, которые на мгновение закрыли мне обзор.

Первая бронемашина снова повернула, подставив мне другой борт, – это был шанс! Поймав ее в перекрестье прицела, я выстрелил. Пушка дернулась, словно дикое животное, и несколько 20-миллиметровых снарядов ударили в землю перед английским броневиком, а два или три разорвались в верхней части железного чудовища. Еще один снаряд с диким воем пролетел мимо, а другой пробил огромную дыру над колесом, откуда вырвался черный дым.

От удара английский броневик чуть было не опрокинулся – резко вильнув, он скрылся за камнями.

Вторая бронемашина на полной скорости неслась к тому же укрытию. Попасть в нее было практически невозможно – разве что только чудом. Она делала невообразимые зигзаги и вскоре скрылась за камнями вслед за первой.

Мои преследователи исчезли из вида, и я немного успокоился – теперь их пулеметы меня не достанут, а автоматических пушек на британских броневиках не было. Я быстро перезарядил свое орудие и направил спаренные стволы пулемета и пушки на камни, ожидая появления врага.

Неожиданно из-за скал вырвался столб пламени и дыма, после чего я услышал бешеный треск рвущихся патронов. По всему небу рассыпались следы трассирующих пуль.

Я заорал от радости как сумасшедший. Машина, которую я подбил, взорвалась. Я застрочил из пулемета по верхушкам камней, но быстро понял, что только напрасно трачу боезапас, – густой черный дым закрывал все.

Сквозь треск рвущихся патронов я услыхал, как заработал мотор машины. Второй броневик вполне мог снова атаковать меня, поэтому я очень внимательно следил за краем каменного скопления, ожидая его появления, но вскоре понял, что он отъезжает, прячась за камнями, где снаряды моей пушки не могли его достать.

Через несколько минут я увидел столб пыли, поднимавшийся в небо в двух километрах от меня. Уцелевшая машина возвращалась в расположение британских войск.

Я расслабился и подумал, что спасся просто чудом. Если бы у англичан были пушки, то вместо их бронемашины сейчас горела бы моя. Интересно, увезла ли с собой уцелевшая бронемашина экипаж горевшей? Если нет, то противник мог поджидать меня за скалами с пулеметом и ручными гранатами.

Из предосторожности я снова дал очередь из пушки. Снаряды упали позади скал и между ними. После этого я перезарядил орудие и тщательно осмотрел скалы в бинокль – похоже, что за ними никого не было. Оттуда по-прежнему валил густой дым вперемешку с пылью, взметались языки пламени, а воздух прорезали пунктиры трассирующих пуль.

На горизонте клубилась пыль, поднятая удалявшейся английской бронемашиной. На полной скорости она неслась к границе Египта, которую Муссолини в свое время обнес колючей проволокой, к Форт-Маддалена. Внимательно изучив в бинокль окружавшую меня пустыню и не увидев ничего подозрительного, я соскочил на землю, чтобы осмотреть свою машину, одновременно наблюдая за скалами.

От того, что я увидел, у меня по спине пробежала дрожь – правое переднее колесо моего броневика было перекошено. Заглянув под машину, я понял, в чем дело, – сломалась поперечная рулевая тяга, а это означало, что я отсюда никуда не уеду. Броня машины была иссечена попаданиями пуль, а в корпусе оказались сбитыми головки нескольких заклепок. Стекло и зеркало одной из фар разбились вдребезги.

Не надеясь сдвинуть с места броневик, я забрался в него, сняв с крючка автомат и пару магазинов к нему, соскользнул на землю и обследовал скалы. Выглянув из-за камней, я увидел, что патроны перестали рваться, но британский бронеавтомобиль еще горит внутри – оттуда вырывались языки пламени.

Никого не было видно. Экипаж уехал в спасшемся броневике. Я увидел, что мой снаряд попал в бензобак.

От корпуса исходил такой жар, что приблизиться к горящему английскому броневику и заглянуть внутрь я не смог.

Через пять минут, немало повозившись с радиостанцией, я наконец добился связи и сообщил в штаб о том, в каком положении оказался. Я попросил прислать грузовик с буксиром или новую рулевую тягу. Узнав, где я нахожусь, меня заверили, что помощь придет очень быстро. Штаб обещал также прислать истребитель, чтобы помешать британцам послать новые броневики или самолет, чтобы добить меня, пока не явится обещанная помощь.

Через десять минут надо мной пролетел истребитель «Мессершмитт», осматривавший пустыню на многие мили вокруг. Потом прибыл бронеавтомобиль, и вскоре поломка была устранена.

Мы подошли к сгоревшей английской бронемашине. Огонь уже погас, и мы заглянули в открытый люк.

На стальном полу среди пепла и пустых гильз лежало искореженное, черное, обуглившееся тело. Картина была ужасной – впрочем, такова судьба экипажей бронированных машин.

Вытащить убитого не представлялось никакой возможности, хотя огонь уже погас. Корпус подбитого мною броневика был еще раскален докрасна, поэтому мы уехали, оставив тело погибшего англичанина в стальной коробке сгоревшей машины. Если честно, я не сильно расстроился – на его месте, обгорев до неузнаваемости, вполне мог быть и я.

Через час после наступления темноты мы приехали в штаб танковой дивизии (5-я легкая дивизия, с августа 1941 года называлась 21-й танковой. – Ред.). Часовые быстро зажгли и тут же выключили красные лампы, и, обменявшись паролями, мы проехали сквозь внешнее кольцо оцепления. Через километр мы миновали еще один кордон и, повторив всю процедуру проверки, попали в святая святых – расположение командования дивизии.

Бронемашина, шедшая впереди, остановилась, и человек, сидевший в башне, повернулся ко мне.

– Ты знаешь, Тюнтер, где находится твоя группа посыльных? – спросил он.

– Нет, я здесь еще не был. Вы, ребята, с тех пор как я уехал, успели сменить место дислокации, – ответил я. – Забирайся-ка лучше на мою телегу и покажи дорогу.

Он выбрался из орудийной башни и запрыгнул на корпус моей машины.

– Поверни направо и езжай помедленней, а то помнешь палатки.

Вокруг виднелись только их тусклые очертания – свет зажигать разрешалось только внутри, и притом так, чтобы он ни при каких обстоятельствах не выбивался наружу. Я попетлял среди этого скопища армейских жилищ и вскоре остановился у входа в одно из них.

– Вот ваша палатка, – произнес мой проводник. – Похоже, что там кто-то есть. – Через дырочку в холсте пробивалась маленькая точка света. – Надеюсь, я больше не нужен?

– Нет, не нужен. Спасибо, что проводил, – ответил я, свесив ноги с орудийной башни. – Увидимся завтра. Спокойной ночи! – крикнул я и спрыгнул на землю.

Клапан, закрывавший вход в палатку, откинулся, и на мгновение стал виден свет фонаря – кто-то выглянул на улицу.

– Это ты, Гюнтер?

– Нет, это мой призрак, – ответил я, но тут две руки, высунувшиеся из темноты, схватили меня за плечи и затащили в палатку.