Зона некомфорта - Рина Трейн

той причине, что там меня встретил шквальный и слишком холодный для последней недели сентября ветер, немилосердно распахнувший полы и скользнувший под шелк блузки. Но это было малейшей из неприятностей. Солнце уже село, а на город опускался серый мрак, не говоря уже о том, что сразу за спуском крыльца шел сильнейший ливень.

Я бросила тоскливый взгляд на дверь в довольно старом здании и возжелала вернуться обратно, чтобы не мокнуть по дороге домой. Но эту мысль пришлось отставить в сторону. Вампир все еще внутри, а спать при нем я не собиралась. Хотя работа большей частью и служила мне домом. В офисе тепло, уютно. Кухонька моя любимая, компьютер в приемной, что я нагло эксплуатирую, как свой личный, а в кабинете приличный диван, на котором вполне можно переночевать. В общем, там было все что нужно. Особенно кухня. И все это устроила Джун.

Я любила готовить, и она пошла мне на встречу, когда услышала идею, чем можно привлечь внимание клиентов. Хотя понятия не имею, как она смогла получить это помещение и уговорить арендодателей на организацию нормальной кухни.

И пока я решалась выйти под струи косого дождя, на наше крыльцо взбежал полисмен и резко замер.

- Габриэль? Я опоздал? – уточнил у меня офицер Винтер.

Покосившись на дверь, а потом на почти безнадежно влюбленного в Джун оборотня, я решилась над ним сжалиться и пустить внутрь. Да и за джиннию мне так будет спокойнее.

- Смотря куда. – Я отмахнулась, вновь легко улыбнувшись и лишний раз пощекотав нервы Уолтера. – На чай к королеве – так точно. Но, если будешь вести себя тихо и не станешь бить мне посуду, успеешь проводить Джун до дома.

С облегчением выдохнув, Уолт пробурчал что-то похожее на благодарность и, прежде чем переступить порог, всучил мне свой собственный зонтик.

На какое-то мгновение я позавидовала и ему, и Джун. В их совсем ни разу не отношениях было что-то привлекательное. То ли какая-то особенная страсть, то ли пора легкой влюбленности, то ли этот невнятный флирт, сопровождаемый непостоянством джиннии по отношению к оборотню, то ли что-то еще, что лично мне казалось забавным и глупым, но таким… романтичным. Некоторое безумство, еще не поглощенное рутиной совместной жизни. Хотя, казалось бы, они взрослые нелюди, а ведут себя прямо как подростки. Но что слегка необычная человечка может в этом понимать?

Я раскрыла зонтик и прямой наводкой отправилась до дома пешком. Но, не смотря на непогоду, шаг был медленным, а желание поскорее вернуться в свои четыре стены появляться не хотело.

Чем ближе к дому, тем сильнее меркли краски мира в моих глазах. Все становилось серым и невзрачным. Скучным, холодным, одиноким. Хотя, возможно, так и было на самом деле. Это обратная сторона моего дара: воспринимать мир в совокупности ощущений, интуиции и знаний. И поскольку сейчас мной владели не лучшие эмоции, то и взгляд на окружающие вещи скорее был отражением моих внутренних чувств и грустных размышлений. Потому что дома меня ждало полное уныние, и так продолжалось уже полгода. Но как будто этого было мало, Вселенная решила поиздеваться, и в каком-то квартале от жилища меня окатил с ног до головы из грязной лужи проезжавший мимо автомобиль, посылающий правила дорожного движения ко всем чертям.

- Сукин же ты сын! – бросила я вслед этому гонщику недоделанному на не совсем чистом, но понятном всем русским, исключительно литературном наречии и замерла на месте, мысленно оплакивая безнадежно испорченное кремовое пальто и понимая, что в зонтике теперь уже в принципе нет никакой необходимости.

В следующий момент послышался визг тормозов, данный слепошарый индивид открыл дверцу и покинул авто с таким видом, будто он сам принц Уэльский. Хотя, привычка оценивать людей и нелюдей по одежке в этот раз сработала на ура, давая понять, что передо мной какая-то важная шишка. И этот шишка занимался тем же самым, чем и я. А точнее оценивал одним взглядом, но меня или причиненный им ущерб, непонятно.

- Прошу прощения. Я сейчас вызову такси.

Где-то на задворках здравого смысла мелькнула мысль, требующая от Габриэль Ритерфорд промолчать и принять помощь, но этот самонадеянный тон и наглый взгляд не позволили ей окончательно сформироваться. Все те эмоции, что приходилось прятать на работе от Джун и ее клиентуры, сорвались с уст раньше, чем пришло осознание происходящего.

- Себе вызови! – дабы до шишки точно дошел посыл, я перешла на родной английский, но тут же по-русски и тихо, чуть не рыча от гнева, добавила: - Причем реанимацию, Шумахер гребанный.

Гордо вздернув подбородок, я пошла дальше, продолжая осыпать голову этого хама всеми выученными за время стажировки в России ругательствами, пока не свернула в ближайший переулок, а оттуда припустила до дома уже бегом.

Настроение было испорчено окончательно, на глаза навернулись слезы обиды. И так жизнь на сказку не похожа, а тут еще и это.

Как и предполагалось, Дейв еще не вернулся, и, промокшую до нитки, меня никто не встречал. Так что, тяжело вздохнув, я приступила к рутинным обязанностям, заварив себе чай с бергамотом и оставив его остывать, пока принимала ванну и готовила обед для себя, Джун и Дейва на завтра. И это была последняя радость уходящего дня. Оставалось только погладить костюм и мелкими глоточками пить холодный сладкий чай, просматривая свадебные проспекты без особого интереса в полном одиночестве. В таком сильном, что хотелось плакать. А ведь, кроме Джун своими печалями мне поделиться не с кем. Но ей не расскажешь, все-таки она джинн, и впадать при ней в уныние чревато не легкой апатией, а затяжной депрессией и очередной терапией у тупого специалиста, которой мне еще в детстве хватило за глаза. Но подруг у меня нет, друзей тоже можно пересчитать по пальцам одной руки, приемные родители в Лондоне постоянно заняты и не слишком довольны моим образом жизни. Так что я старалась все держать при себе и не выносить сор из избы.

Мы с Дейвом охладели друг к другу почти сразу после помолвки и жили вместе по инерции. Потому что привыкли. У каждого свой угол, свои увлечения, своя отдельная от другого жизнь. Но ни один из нас так и не