Думы - Кондратий Федорович Рылеев

перед строем,

Чудесной силою творит

Вождя и ратника героем!

Но что?.. Уж вспыхнула заря!..

Взгремела пушка вестовая —

И войска Белого Царя[10]

80 Покрыли берега Дуная.

Трубы призывной слышен звук!

Меня зовут да пир кровавой...

Туда, мой конь, где саблей стук,

Где можно пасть, венчавшись славой!..»

Гусар умчался... гром взревел!

Свистя, сшибалися картечи,

И смело строй на строй летел,

Ища с врагами ярой сечи...

Вдруг крови хлынула река!..

90 Отважный Вейсман пал, но с честью;

И рой наездников полка

На мусульман ударил местью.

Враги смешались, дали тыл —

И поле трупами покрыли,

И русский знамя водрузил,

Где греков праотцы громили,

1822

IV. Святополк

Святополк, сын Ярополка Святославича, усыновленный Владимиром Великим. Сей властолюбивый князь захватил великокняжеский престол и умертвил своих братьев: Бориса, Глеба и Святослава (в 1015 г.). Ярослав Владимирович, князь Новгородский, после продолжительных междоусобий разбил его на берегах реки Альты. Святополк бежал из пределов российских, скитался в пустынях Богемии, расслаб душою и телом и кончил жизнь в припадках ужаса (1019 г.): ему мечтались враги, беспрерывно его преследующие. Проклятие современников увековечило память о Святополке. Летописи называют его Окаянным.

В глуши богемских диких гор,

Куда ни голос человека,

Ни любопытства дерзкий взор

Не проникал еще от века,

Где только в дебрях серый волк

С щетинистым вепрем встречался —

Братоубийца Святополк,

От всех оставленный, скитался...

Ему был страшен взор людей:

10 Он видел в нем Себе укоры;

Страдальцу мнилось: «Ты злодей!» —

В глухих отзывах вторят горы.

«Злодей!» — казалось, вопиют

Ему лесов дремучих сени,

И всюду грозные бегут

За ним убитых братьев тени.

Из дебри в дебрь, из леса в лес

В неистовстве перебегая,

Встречал он всюду гнев небес

20 И кончил дни свои, страдая...

Никто слезы не уронил

На прах отверженника неба,

И всех проклятье заслужил

Убийца — брат святого Глеба.

И обитатель той земли,

Завидев, трепетом объятый,

Его могилу издали,

Бежа, крестил себя трикраты.

От современников до нас

30 Дошло ужасное преданье,

И сочетал народа глас

С ним Окаянного прозванье!

И в страшной повести об нем

Его ужасные злодейства

Пересказав в кругу родном,

Твердил детям отец семейства:

«Ужасно быть рабом страстей!

Кто раз их предался стремленью,

Тот с каждым днем летит быстрей

40 От преступленья к преступленью».

1821

V. Рогнеда

А. А. В<оейково>й[11]

Около 970 года варяг Рогволод, оставив отечество, поселился в Полоцке, главном городе тогдашней области Кривской. Он имел прекрасную дочь, по имени Рогнеду, или Гориславу: ее сговорили за великого князя Ярополна Святославича. Брат его, Владимир Великий, взяв Полоцк (в 980 г.), умертвил Рогволода, двух сыновей его, и насильно понял Рогнеду. От ней родился сын, Изяслав. Впоследствии Владимир разлюбил жену, выслал ее из дворца и заточил на берегу Лыбеди, в окрестностях Киева. Однажды, гуляя в сих местах, князь заснул крепко; мстительная Рогнеда, приблизившись, хотела нанести ему смертельный удар, но Владимир проснулся. В ярости он захотел казнить несчастную, велел ей надеть брачную одежду и, сидя на богатом ложе, ожидать казни. Входит Владимир; юный Изяслав, наученный Рогнедою, бросается к нему и подает меч: «Родитель! — говорит он, — ты не один: сын твой будет свидетелем твоей ярости». Изумленный Владимир простил Рогнеду и вместе с сыном отправил ее в новопостроенный город, названный им Изяславлем. Сие происшествие описано в некоторых летописях.

Потух последний солнца луч;

Луна обычный путь свершала —

То пряталась, то из-за туч,

Как стройный лебедь, выплывала;

И ярче заблистав порой,

Над берегом Лыбеди скромной,

Свет бледный проливала свой

На терем пышный и огромной.

Все было тихо... лишь поток,

10 Журча, роптал между кустами

И перелетный ветерок

В дубраве шелестил ветвями.

Как месяц утренний, бледна,

Рогнеда в горести глубокой

Сидела с сыном у окна

В светлице ясной и высокой.

От вздохов под фатой у ней

Младые перси трепетали,

И из потупленных очей,

20 Как жемчуг, слезы упадали.

Глядел невинный Изяслав

На мать умильными очами,

И, к персям матери припав,

Он обвивал ее руками.

«Родимая! — твердил он ей, —

Ты всё печальна, ты всё вянешь:

Когда же будешь веселей,

Когда грустить ты перестанешь?

О! полно плакать и вздыхать,

30 Твои мне слезы видеть больно, —

Начнешь ты только горевать,

Встоскуюсь вдруг и я невольно.

Ты б лучше рассказала мне

Деянья деда Рогволода,

Как он сражался на войне,

И о любви к нему народа».

— «О ком, мой сын, напомнил ты?

Что от меня узнать желаешь?

Какие страшные мечты

40 Ты сим в Рогнеде пробуждаешь!..

Но так и быть; исполню я,

Мой сын, души твоей желанье:

Пусть Рогволодов дух в тебя

Вдохнет мое повествованье;

Пускай оно в груди младой

Зажжет к делам великим рвенье,

Любовь к стране твоей родной

И к притеснителям презренье...

Родитель мой, твой славный дед,

50 От тех варягов происходит,

Которых дивный ряд побед

Мир в изумление приводит.

Покинув в юности своей

Дремучей Скании дубравы,

Вступил он в землю кривичей

Искать владычества и славы.

Народы мирной сей страны

На гордых пришлецов восстали,

И смело грозных чад войны

60 В руках с оружием встречали...

Но тщетно! роковой удел

Обрек в подданство их герою —

И скоро дед твой завладел