Приманка для дракона - Тори Халимендис

В известие о драконе высокое собрание поначалу даже верить не желало, полагая новость на редкость дурным розыгрышем, хотя к подобным Эгон никогда склонен не был.

– Да никто никогда не видел на наших землях драконов! – горячился Джакоб. – Признайтесь, это всего лишь глупая шутка!

– Увы, нет! – отрезал граф. – Отто, будь любезен, передай господину барону копии протоколов.

– И что? – взвыл барон, мельком просмотрев бумаги. – Подумаешь, напились жители этих Круглых Холмов на свадьбе или на похоронах, вот им дракон и примерещился.

– Листайте дальше, барон, – меланхолично посоветовал хозяин замка. – Помимо Круглых Холмов, чудище пролетело еще над тремя деревнями. Их жители были опрошены моими людьми со всем должным пристрастием. Как не прискорбно мне констатировать данный факт, но дракон действительно существует. Следовательно, угроза нависла над всеми нашими землями. И в наших общих интересах решить, что делать, как можно скорее.

– Если дракон поселится у Бонифация, я не буду против, – мстительно заявил виконт Вирнольский. – Поделом ему будет.

О вражде Руперта Вирнольского и Бонифация из-за разделяющего их владения леса соседям было известно прекрасно. Лес был не слишком большим или густым, зато по осени в нем можно было собрать немало белых грибов, а еще – подстрелить упитанного зайца. Никто из спорщиков не желал уступить соседу столь лакомый кусок, а обратиться в герцогский суд оба опасались – а ну как его светлость отдаст землю другому?

– Объест Бонифация и полетит дальше, – возразил Руперту Годфрид. – Тем более, что владений у вашего соседа, как всем известно, всего-то две деревеньки, дракону на один зуб. Нет, господин граф прав. Требуется принять срочные меры.

– Вызвать драконоборцев? – предположил Джакоб.

Это предложение было встречено всеобщим унынием. Драконоборцев в знакомых ни у кого не водилось.

– Герцогу я уже отписал, авось пришлет кого-нибудь, – без особой надежды сообщил граф. – А пока подумаем, что еще мы можем предпринять.

– Отравить дракона, – предложил молодой Берхард, один из сыновей виконта Вирнольского.

– Каким же это, позвольте поинтересоваться, образом? – ехидно осведомился Годфрид.

– Можно вылить отраву в реку или озеро, – неуверенно ответил Берхард.

– И напоить две-три деревни, – съязвил Джакоб. – Крестьяне напьются точно, а вот дракон не обязательно. Откуда нам знать, где он устроит себе водопой?

Берхард приуныл. План, показавшийся ему столь блестящим, на поверку оказался на редкость глупым. Следующее предложение – подсунуть дракону отравленную овцу либо корову – он и озвучивать не стал.

– Можно устроить засаду, – заявил Альтман Трапийский. – Против десятка-другого лучников дракон, полагаю, будет бессилен.

– План неплох, – одобрил Эгон. – Вот только где ее устраивать, эту засаду? Не будет же отряд лучников носиться по всему графству. Даже очень глупый дракон в таком случае заподозрит подвох. А наше главное оружие – неожиданность.

– Значит, надо подсунуть чудищу приманку, – весомо сказал Джакоб. – Такую, чтобы дракон не смог пролететь мимо.

– А что, – оживился Отто. – Ваше сиятельство, если увеличить налоги вдвое, то можно собрать достаточно золота, чтобы…

– Никакого золота, – оборвал не в меру разговорившегося секретаря барон. – У меня есть предложение получше. Гораздо, гораздо лучше.

– Да он с ума сошел!

Леона в ярости отшвырнула гребень. Сейчас она, высокая, стройная, белокожая, с разметавшими по спине темно-рыжими волосами, походила на легендарных воительниц из древних сказаний. Синие глаза сверкали, нежные руки сжались в кулаки.

– Повтори-ка еще раз, что сказал мой дядюшка?

Эрна, хрупкая невысокая зеленоглазая блондинка, опустилась в кресло и обхватила себе руками, будто она замерзла. Впрочем, несмотря на жаркий августовский полдень, в комнате все равно было прохладно. Толстые каменные стены, казалось, не пропускали тепло, а сквозь высокое небольшое оконце свет пробивался с трудом. Обстановка тоже не наводила мысли о роскоши. Крошечная тесная комнатушка скорее бы подошла сестре какого-нибудь исповедующего аскезу ордена, нежели юной знатной девице. Но барон Джакоб Левренский держал своих воспитанниц в строгости. Будучи бездетным сам, он являлся опекуном двух сирот, Леоны и Эрны. Первая была его кровной племянницей, а вторая – дальней родственницей его супруги. Госпожа баронесса целиком и полностью одобряла воспитательные меры мужа.

– За девицами глаз да глаз нужен, – частенько повторяла она. – Нынешняя молодежь далеко не столь благонравна, нежели были в их возрасте мы. Но ничего, уж я-то свой долг знаю и воспитаю девчонок достойно, не будь я Юта Левренская!

Представления о достойном воспитании были у госпожи Юты, надо признать, несколько странные. Она полагала, что девушкам надлежит проводить время не в праздностях и увеселениях, а в работе и молитвах. И если застенчивая Эрна не решалась спорить с тетушкой, то своевольная Леона не желала повиноваться родственнице.

– Что дурного в простой прогулке? – бывало, спрашивала она. – Или в чтении книг о путешествиях и приключениях?

Юта, весьма любившая почитать перед сном душещипательные слезоточивые истории, в ответ на вопросы воспитанницы начинала сердиться.

– Молитвенник читать надо и жизнеописания святых! Вредно забивать голову романтической чепухой. Пока вы, девочки, живете под нашей крышей, мы с господином бароном отвечаем перед богами и людьми за ваш моральный облик. Никто, никто не сможет упрекнуть нас в том, будто мы вас дурно воспитали.

– Зато мы сможем упрекнуть в растрате наших денег, – в злую минуту иной раз огрызалась Леона.

Лицо Юты от подобных упреков покрывалось неравномерными багровыми пятнами, глаза прищуривались, а губы поджимались. Нахальная девица была права, но баронесса никогда бы ни за что не признала этого вслух.

– Да что ты можешь понимать в денежных делах? – шипела она. – Господин барон облагодетельствовал тебя, неблагодарную, дал кров, пищу и одежду. А ты смеешь говорить о нем столь вопиюще лживые слова! Да как у тебя язык только не отсох!

Кров был неуютным, пища скудной, а одежда больше пристала бы прислуге, но об этом госпожа Юта предпочитала умалчивать

– Ничего, – ободряла Леона Эрну, когда девушки оставались вдвоем. – Выйдем замуж, и больше барон нам указывать не посмеет.

– Да за кого нам замуж идти? – уныло возражала Эрна. – За конюха или за лакея? Дядюшка ведь не только нас не вывозит в свет, но и к себе никогда почти неженатых не приглашает. А если кто из его приятелей и заявится вдруг с сыновьями, так тетушка орлицей следит, чтобы мы не могли, не дай боги, встретиться с молодыми людьми. Трапезничать нас вместе с гостями не зовут, а если кто вдруг спрашивает, то любопытствующему отвечают, что воспитанницы господина барона отличаются хрупким здоровьем, вот и захворали. А нас тем временем держат взаперти.