Пропущенный вызов - Мария Воронова

– К чему это вы? Прачечную хотите открыть на склоне лет? – не удержалась Лиза.

– К тому, что люди у нас такие. В том, чтобы самим где разжиться, они ничего плохого не видят, но стоит у них кому-то что-то стянуть, сразу вопли: караул, спасите мое добро! А какого черта? Есть хорошая очень пословица: держи свой дом на замке и не говори, что сосед вор.

Лиза поймала себя на том, что сидит, как школьница, потупив глаза и сложив руки на коленях, и покорно слушает эти человеконенавистнические бредни. Оно конечно, работа следователем несколько подрывает веру в то, что человек – венец творения, но есть преступники, а есть добропорядочные люди, которые нуждаются в помощи и защите.

И очень странно, что немногословный Зиганшин тратит на нее свое время и красноречие. Она процессуально самостоятельное лицо и не станет поддаваться его влиянию. Пусть командует своими операми!

– Возьмем твой последний косяк, – начкрим по-бабьи подпер челюсть кулачком, и в его каменных глазах вдруг промелькнуло что-то похожее на сострадание к бестолковой следовательнице, – явно ж человек потерял не последние деньги. Два миллиона просрал влегкую, кто из нас может себе такое позволить? Ты подумала, откуда у него состояние? Как досталось? Явно ж не от кристальной честности деньги заводятся у людей, и не думаю я что-то, будто он носился по милициям, когда их наживал, и просил наказать самого себя. Обобрал если не нас, так наших родителей, а теперь, когда от богатства ум притупился, и по собственной глупости малую толику из рук упустил, сразу к нам бежит, спасите-помогите! Ибо тоже он на нас налоги платит! Но забывает при этом, что бабки все в офшорах, и платит он от хрена уши. Процентов десять от тех налогов, которые должен бы платить.

«Можно подумать, ты о своих взятках декларацию подаешь», – подумала Лиза, а вслух сказала:

– Это демагогия, Мстислав Юрьевич. Если у вас есть данные о противоправных действиях заявителя, сообщите мне, и я буду реагировать соответственно. Если же нет, то позвольте напомнить, что каждый человек у нас считается невиновным, пока не доказано обратное, и вправе пользоваться всеми правами, которые предоставляет ему государство.

– Не получается у нас разговор, Елизавета Алексеевна. Учтите, я с вами по-хорошему говорю первый и последний раз. Больше не стану.

Лиза поднялась и, пробормотав дежурное: «Спасибо, что уделили мне время», – пошла на выход, но, уже взявшись за ручку двери, неожиданно для самой себя притормозила:

– Мстислав Юрьевич, а вы не думаете, что я сама взятки беру за то, что ваши отказные материалы возбуждаю?

Зиганшин фыркнул:

– Или я не опер и не вижу, что у меня под носом творится? Ты не взяточница, Лиза, ты просто дура. Трусливая толстожопая дура.

Вернувшись в кабинет, Лиза сначала сделала кофе с шоколадкой, неторопливо выпила полчашки и только потом разрешила себе посмотреть в телефон. Ни одного пропущенного! На всякий случай она проверила сообщения, и сердце налилось тупой свинцовой тяжестью, когда Лиза убедилась, что список пуст.

Зачем только человечество придумало мобильные телефоны, теперь нельзя даже утешиться мыслью, что ему «неоткуда позвонить». Хотя недавно ей пришлось наблюдать, как сломавшееся зарядное устройство вызвало череду трагических событий. Вдруг с Русланом что-то случилось, а она тут играет в гордую деву?

Немного стесняясь своей наглости, Лиза открыла «ВКонтакте» и посмотрела друзей онлайн. Руслан среди них присутствовал. Значит, все в порядке у него. «Мог бы написать, мол, любимая, не волнуйся, но почему-то не счел нужным это делать. И я даже знаю почему», – вздохнула Лиза.

При мысли, что Руслан не хочет продолжать отношений, ее захлестнула такая тоска, такая боль и безнадежность, что разговор с Зиганшиным совершенно забылся.

До конца рабочего дня она тупо просидела за столом, думая, что опять надо привыкать быть несчастной и одинокой, и судьба снова дала ей заглянуть в счастливую жизнь, только чтобы злорадно захлопнуть дверь прямо перед носом. Смотри, Лизочка, вот так все могло бы быть, но не будет. Это для других женщин, а тебе остается работа и одиночество.

«И ведь я уже привыкла! – шептала Лиза, изо всех сил стараясь не расплакаться. – Уже смирилась, так зачем же надо было давать мне этот глоток счастья?»

Лишь по дороге домой она подумала, что сегодня произошло еще что-то плохое, не связанное с молчанием Руслана, и через некоторое время вспомнила про Зиганшина.

Она не ответила на «трусливую толстожопую дуру», только смерила начкрима презрительным взглядом, но вряд ли это произвело хоть малейшее впечатление.

И почему только у нее так развита шишка чинопочитания? Когда она пришла в отдел, Зиганшин уже состоял старшим опером, Лиза смотрела на него снизу вверх восторженными глазами и как губка впитывала всю премудрость, которой он считал нужным с ней делиться. Поэтому теперь он позволяет себе так разговаривать, хоть следователь Федорова и не является его непосредственной подчиненной.

В общем, из всех эпитетов Лизу обидело только слово «толстожопая». Это не просто констатация особенностей ее фигуры, но комплексное определение, обозначающее ленивую, безвольную, косную бабу без всяких перспектив личной жизни.

Такая она и есть, и не возразишь ничего по существу…

Но не трусливая, иначе давно перестала бы возбуждать дела по заявлениям, которые опера оформляли как отказной материал. Зиганшин развел силовое предпринимательство во всей полноте, и Лизин «демпинг» подрывал его бизнес.

Она не боролась с коррупцией, боже сохрани, и специально не перебивала клиентов у начкрима, но если заявитель в поисках справедливости случайно попадал к ней, и просматривался состав преступления, Лиза возбуждала дело.

А Зиганшину надо добиться такого положения вещей, чтобы граждане не видели даже призрачной возможности удовлетворения своих заявлений без соответствующего гонорара.

Что начкрим будет делать дальше?

Человек так устроен, что не любит людей, не разделяющих его мировоззрение. Сегодня Зиганшин попытался обратить ее в свою веру, убедить в том, что люди – это тупое стадо, а в полиции служат герои и боги, которые совершают подвиги во имя человечества только после молитв и богатых жертвоприношений.

Наверное, будь на месте Лизы Фридрих Ницше, он бы быстро нашел с Зиганшиным общий язык, но сама она придерживается другой философской школы.

Вступая в должность, ты принимаешь на себя определенные обязанности, которые надо выполнять. Пусть без фанатизма, без огонька, но надо.

Потерпев неудачу изменить ее мировоззрение, Зиганшин не успокоится, этот муж силы привык добиваться своего.

Начнет выискивать у нее всякие мелкие косяки, без которых не обходится работа, или еще как-нибудь пакостить, но конкурирующую фирму изживет. С Васей Шаларем ее поссорит…

В свободное время Лиза писала фэнтези, а в этом жанре книги немыслимы без яркого полновесного злодея: колдуна, вампира или короля, неважно. Главное, злодей должен быть целеустремленный и энергичный, а чтобы образ получился по-настоящему выпуклым, надо обязательно снабдить его особым злодейским кодексом чести.