Нормальная женщина. Сборник - Татьяна Смыслина

А Таня зарыдала. И все события дня соединились в этом потоке неконтролируемых женских слез. Мужчина обмяк и сдался.

«Куда?» – спросил он осторожно.

«На Рууублеевкуууууу», – провыла Таня, сдирая с себя норковый палантин. А потом в слезах рассказала ему все: про плохой Яндекс. Бизнес, про но-шпу, косорукого гардеробщика, про всех, кто обидел ее в этот особенный день.

«А чем занимались вы?» – наконец спросила Таня, когда немного успокоилась.

Мужчина молча достал телефон. На видео он методично размазывал по октагону какого-то чернокожего бойца. А особо яростно за него болел попавший в кадр глава одной из маленьких, но гордых республик.

Таня сглотнула слюну и повернулась к маме: «Это мы хорошо с тобой сели, мам, удачно».

Что ж, день оказался и вправду особенным. Боец известного клуба был взят в заложники. Сначала похитительницы пытались накормить его котлетами. Потом в ход пошла рыба – рыбу он тоже отверг, она обиделась и протекла на коврик его идеально чистой машины. Потом Таня предложила найти ему жену, а когда он по привычке отказался, зачем-то пыталась всучить ему свою карточку, чтобы он заплатил за проезд по платной дороге. За это он посмотрел на нее так, как смотрит, должно быть, на своих соперников перед боем. Но потом подарил похитительницам шапку, какие носят члены его клуба.

Похоже, это было признание их победы. Он много чего мог вытерпеть по жизни, но, как оказалось, к женским слезам не имел никакого иммунитета.

В полночь к Таниному дому подъехал черный тонированный «Мерседес» с интересными номерами. Высокий бородатый мужчина вышел, открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и подал руку женщине в овечьей папахе. Потом вытащил Таню. Римма Ивановна танцевала лезгинку и называла его «сынок». Таня виновато гладила его по голове и извинялась за рыбу. Судя по его реакции, он и не помнил, когда последний раз с ним ТАК обращались.

«Ну, как отметили, мои тигрицы?» – спросил Танин муж. «По-особенному», – ответила Римма Ивановна и бережно сняла с себя овечью шапку.

Таня терпеть не могла шапки с помпонами, гамаши и мохеровые шарфы. Ей было уже пять, и она отлично разбиралась в моде и красоте. Чего упорно не хотели признавать мама и бабушка. Они, например, не разрешали ей отрастить длинные волосы, как у лесных нимф на картинке лака для волос «Прелесть». Таня никак не могла их убедить, что длинные волосы – это красиво, а ее стрижка «Паж» – нет. Мама говорила, что ей некогда возиться с длинными волосами. А бабушка считала, что в таких волосах обязательно заведутся вши.

Таня очень хотела доказать взрослым, что ей идут длинные волосы. Как-то она надела на голову мамины капроновые колготки и привязала к каждой колготе ленточки в виде бантов. Но мама эксперимент не оценила. Она сердито объяснила, что капроновые колготки в дефиците, а банты их могут испортить. Бабушка взамен выдала Тане штопанный чулок.

Чулок тоже пошел в дело. Таня надевала его на голову, прикалывала по бокам невидимками и заматывала у темечка проволокой. Поверх проволоки она привязывала пояс от маминого платья. Получалось что-то вроде конского хвоста. Таня подолгу и с удовольствием рассматривала себя в зеркале. В таком виде она была гораздо больше похожа на лесную нимфу, чем с сомнительной стрижкой, из-за которой Тане постоянно хотелось носить шапку.

Мама с бабушкой купили Тане серую кроличью шубу на вырост. Она была пошита в Китае, скорее всего, на взрослого китайца, но каким-то чудом попала к Тане.

Ждать «выроста» было невыносимо – очень хотелось быть красивой и модной незамедлительно. Таня каждый день доставала шубу из шкафа, подворачивала рукава и ходила в ней по дому, пока не вспотеет. А когда пришла зима, Таня, несмотря на то, что шуба была ей велика, отстояла свое право надевать ее по особым случаям – в гости, «на елку» и в цирк.

Но к роскошной шубе у нее не было подходящей шапки. Мохеровый капор, цигейковая ушанка и даже бабушкин павловопосадский платок на фоне шубы смотрелись блекло.

К счастью, мама как раз сшила себе на заказ норковую шапку фасона «Орбита» – твердый коричневый блин, перекошенный и раздутый с одной стороны. Таня решила, что именно эта шапка подойдет к ее шубе как нельзя лучше. Право надеть «Орбиту» она методично выбивала у мамы две недели. «Хрен с тобой! – сказала мама обреченно. – Иди!»

В цирк ее повела бабушка. Таня была сама не своя от счастья – не столько из-за цирка, сколько из-за шапки. Наконец-то, думала Таня, я буду модной с ног до головы. Разумеется, она не собиралась снимать шапку даже во время представления.

Однако, когда они с бабушкой подошли к автобусной остановке, настроение у Тани ухудшилось. Как оказалось, маленькие девочки в норковых шапках фасона «Орбита» были в Танином городе большой редкостью. Поэтому прохожие уделяли ей слишком много внимания – оборачивались и бесстыже пялились на двигающийся меховой гриб с болтающейся шляпкой. Шляпка постоянно падала Тане на глаза, чем сильно ее раздражала. На улице было ветрено и морозно. Таня стояла на остановке с красными ушами, отвергнув бабушкино предложение перевязать их мохеровым шарфом. Она то и дело поправляла шапку и думала, как все вокруг ей завидуют.

В автобусе было еще хуже. Таня гордо сидела у бабушки на коленях, а кто-то из попутчиков спросил: «Кто ж тебя так нарядил, девочка?» – «Сама», – злобно прошипела Таня и уткнулась в бабушкино плечо. Ей уже расхотелось в цирк.

Но когда в цирке бабушка предложила снять шапку, Таня отказалась. Во-первых, она боялась, что шапку украдут, а во-вторых, шапка хоть как-то компенсировала неказистое трикотажное платье с полукруглым кармашком на груди. На кармашке была пришита аппликация с грибочками – особая Танина боль.

Представление немного отвлекло Таню от мыслей про шапку, пока зрительница, сидящая позади нее, не попросила: «Девочка, ты бы шапочку-то сняла, и нам виднее будет, и тебе». Таня ничего не ответила, но губа ее предательски затряслась. Она изо всех сил старалась не расплакаться, но шапку так и не сняла.

На обратном пути бабушка все-таки привязала Тане на голову шарф, завязав его на узел под подбородком, а сверху натянула «Орбиту». Теперь шапка не болталась и сидела как надо. И все же в автобусе кто-то сказал: «Смотри-ка, Римкина Марфушенька-то какая нарядная» – и громко рассмеялся. Таня резко развернулась на голос и с вызовом посмотрела на тетеньку в некрасивом овечьем полушубке. «Следующий раз еще и мамины сапоги на каблуках надену», – решила Таня и уткнулась лбом в покрытое инеем оконное стекло.

В детстве Таня очень любила советский фильм «Алые паруса». Она смотрела его несколько раз и представляла, как повзрослев, тоже дождется своего Грея.