Королевство плоти и огня - Дженнифер Ли Арментроут

– Она задала очень важный вопрос, – сказал кто-то с дальнего конца стола.

Это был мужчина с короткими темными волосами. Он выглядел старше Киерана, которому, как и Кастилу, на вид чуть больше двадцати. Но Кастилу больше двух сотен лет. Похоже, этот мужчина может быть еще старше.

– Значит, план использовать ее, чтобы освободить принца Малика, изменился? – спросил он.

Кастил ничего не сказал, продолжая смотреть на меня, но полностью застывшие черты его лица служили лучшим предостережением, чем любые слова.

– Я не пытаюсь поставить под сомнение твои решения, – продолжал мужчина. – Я пытаюсь их понять.

– Что ты хочешь понять, Лэнделл?

Кастил откинулся на спинку кресла, небрежно положив руки на подлокотники. От его абсолютно непринужденной позы по моему телу пробежал озноб.

Воцарилась напряженная тишина, затем Лэнделл произнес:

– Мы все приехали за тобой из Атлантии. Мы остались в этом архаичном, помойном королевстве, изображая преданность самозваным королю с королевой. Потому что, как и ты, мы ничего так не хотели, как освободить твоего брата. Он – законный наследник.

Кастил кивком велел Лэнделлу продолжать.

– Мы теряли людей – хороших людей, пытаясь проникнуть в храмы Карсодонии…

Я напряглась, представив огромные непроглядно-черные сооружения.

Если утверждения Кастила верны, то назначения храмов – еще одна ложь. Третьих сыновей и дочерей отдают во время Ритуала не затем, чтобы служить богам. Их отдают Вознесшимся – вампирам – как обычный скот. Меня всю жизнь пичкали множеством ужасной лжи, но эта, наверное, самая худшая. Как бы ни было отвратительно то, что говорил Кастил, я боялась, что это правда. Да и как я могу это отрицать? Вознесшиеся уверяли нас, что отравленный поцелуй атлантианца становится проклятием для невинных смертных и превращает их в разлагающуюся оболочку прежней личности – в злобных, кровожадных монстров, известных как Жаждущие. Но это неправда. Атлантианский поцелуй не ядовит. Как и укус. Я служу доказательством и того, и другого. Мы с Кастилом целовались много раз. Он дал мне свою кровь, когда я была смертельно ранена. И он укусил меня.

Я не обернулась в монстра.

Как не обернулась и много лет назад после нападения Жаждущих.

Не то чтобы у меня не было подозрений насчет Вознесшихся еще до того, как Кастил вошел в мою жизнь. Он только подтвердил их. Но были ли все его рассказы правдой? У меня нет возможности узнать. Я так крепко сжала нож, что заныли пальцы.

– Мы не нашли никаких указаний на то, где держат нашего принца, и очень многие никогда не вернутся домой к семьям, – продолжал Лэнделл. С каждым словом его голос креп и наливался гневом, который я чувствовала и без дара. – Но теперь у нас кое-что есть. Наконец мы получили то, что можно использовать, чтобы узнать местонахождение твоего брата. Возможно, даже освободить его, избавить от участи создавать новых вампиров и жить в подобии ада, с которым ты сам слишком хорошо знаком. И вместо этого мы едем домой?

Я немного знаю об этом аде.

Я видела множество шрамов на теле Кастила и клеймо в виде королевского герба на верхней части бедра.

Но Кастил ничего не сказал в ответ. Все молчали. Никто не двигался: ни сидящие за столом, ни те, что стояли перед очагом у задней стены пиршественного зала.

Лэнделл еще не закончил.

– Те, что висят на стенах коридора снаружи этой самой комнаты, заслужили находиться там. Не только потому, что ослушались твоих приказов, но и потому, что если бы им удалось убить Деву, мы бы потеряли наш единственный козырь. Они из мести подвергли риску наследника. Вот почему я считаю, что они заслуживают своей участи, хотя некоторые из них были моими друзьями – друзьями многих за этим столом.

«Я убью их».

Кастил пообещал это, когда увидел нанесенные ими раны. И убил. Большинство из них. Кастил пришпилил к стене тех, о ком говорит Лэнделл. Все они теперь мертвы, за исключением Джерико. Зачинщик был едва жив, его ждала медленная, мучительная смерть – напоминание о том, что мне нельзя причинять вред.

– Ты можешь ее использовать, – рассуждал Лэнделл. – Она любимица королевы, Избранная. Если они когда-либо отпустят твоего брата, то ради нее. А вместо этого мы едем домой, чтобы ты женился? – Он дернул подбородком в мою сторону. – На ней?

Меня уязвило отвращение, прозвучавшее в последнем слове, но мне доводилось слышать от герцога Тирмана куда более хлесткие замечания, поэтому я даже бровью не повела.

Киеран резко повернул голову к Лэнделлу.

– Если у тебя есть хоть капля рассудка, прекрати. Сейчас же.

– Пусть продолжает, – вмешался Кастил. – Он имеет полное право высказать свою точку зрения. Как и Элайджа. Но, похоже, Лэнделл может сказать больше, чем Элайджа, и мне хотелось бы послушать.

Поджав губы, Элайджа негромко присвистнул и с вытаращенными глазами откинулся назад, положив руку на спинку стула Делано.

– Эй, я иногда говорю или смеюсь невпопад. Но что бы ты ни планировал и что бы ни хотел, я с тобой, Кастил.

– Ты серьезно? – Лэнделл резко повернулся к Элайдже и вскочил на ноги. – Ты согласен отступиться от принца Малика? Согласен с тем, что Кастил привезет ее домой, в наши земли, и женится на ней, сделает принцессой? Окажет честь, предназначенную той, кто сплотит все наши народы, а не разъединит их?

Кастил слегка пошевелился, его руки соскользнули с подлокотников.

– Как я только что сказал, я с Кастилом. – Элайджа поднял взгляд на Лэнделла. – Всегда, невзирая на его выбор. И если он выбирает ее, мы тоже должны это сделать.

Это… это совершенно нелепо, все эти аргументы. Но неважно. Мне плевать на сплочение народов Атлантии, потому что мы с Кастилом никогда не поженимся. Правда, у меня нет возможности указать на это.

– Я ее не выбираю. И никогда не выберу, – поклялся Лэнделл.

Кожа на его лице истончилась и потемнела. Он пристально оглядывал тех, кто сидел вокруг него. Вольвен. Он вольвен, поняла я. Я поудобнее переместила нож в руке и напряглась.

– Вы все знаете – вольвены ее не примут. Неважно, есть в ней атлантианская кровь или нет. И народ Атлантии ей не обрадуется. Она чужачка, воспитанная теми, кто вынудил нас отступить в земли, которых быстро стало слишком мало, и они стали непригодными. – Он уставился на Кастила. – Даже она сама не приняла тебя, а мы должны верить, что ты свяжешься с ней узами?

Узами? Я глянула на Киерана, а потом на Кастила. Некоторые вольвены связывались узами с атлантианцами определенного класса, и нетрудно было догадаться, что Кастил как принц относится к их числу. Киеран казался ближе к Кастилу, чем кто-либо, с кем он общался при мне. Но ни о каких других узах я не знаю.

Опять же, это все не имеет никакого значения, поскольку мы не поженимся.