Второй шанс для двоих - Игорь Гребенчиков

кровью, кровоизлияние носовой полости, покачивающиеся движения, ну, Вы поняли. Его немного беспокоят органы брюшной полости, возможно защемление, тут надо с рентгеном смотреть. В остальном — температура нормальная, слизистые нормальные.

— Примерно поняла, — закивала девчушка.

«Умничка какая, надо же», — пронеслась в голове язвительная мысль.

— Сейчас мы ему поставим катетер, в течение двух часов будем капать ему осмотический препарат, который будет снижать давление и выводить жидкость из черепной коробки, потому что при черепно-мозговой в любом случае будет образовываться нарастающий отек, — скучающим тоном принялся объяснять я, заранее предупреждая дальнейшие расспросы. — Ну и плюсом обезболивающее. У меня такой еще вопрос — котик же не Ваш, как я понимаю, поэтому после лечения…

— Я его с собой заберу, — решительно заявила девчушка.

Как скажешь, добрая душа. Я так, помнится, в десять лет подобрал щеночка. Полтора года назад он умер. И я, двадцатипятилетний татуированный мужик, неделю с истерикой засыпал. Своих животных больше заводить зарекся. С чужими возиться куда проще — никакой привязанности.

— Хорошо, — кивнул я. — Завтра тогда ее еще прокапаем, и вечером можете забирать ее, если состояние будет стабильным. Я Вам свой номер оставлю, позвоните, как будет время, я проинструктирую о дальнейших действиях.

Ну и заодно твой номерок тоже буду иметь в виду, хех. А что? Дело-то житейское.

— Да, конечно, — так заулыбалась заразительно, я почти поддался инерции улыбнуться в ответ. Теряю хватку, однако.

— Ладно, теперь взвесимся, и можно будет ставить катетер, — заключил я. — Хорошо, что Вы так вовремя оказали ей помощь и не прошли мимо. Можете собой гордиться.

— Я Света, кстати, — покраснела моя «героиня».

— Максим, — приветливо кивнул я.

А дальше уже дело было за малым. С кошкой, в смысле. Да и в остальном, в принципе, тоже. Но сейчас главное здоровье котейки. Я же все-таки врач в первую очередь.

Обсудив со мной дальнейшие детали, Света счастливая укатила домой, а я остался следить за рыжей барышней, покуривая электронку и плюя в потолок. Люблю редкие минуты тишины в нашей клинике. Только я, запах шерсти, звуки живности и общество одного из немногих действительно умных людей. Ну и музыка. Как же без нее. Сейчас у меня на очереди небезызвестные Three Days Grace.

«A fallen angel, in the dark, never thought you’d fall so far…»

Я даже не сразу заметил постукивающую пальчиками по бедрам Кристину. Блин. Искренне надеюсь, что она так недолго стояла. Ради нее я вынул из ушей оба наушника сразу. Такой чести от меня обычно удостаивались сугубо избранные.

— Фокси уже окончательно пришел в себя, я его уже отнесла в стационар. Ну как, охмурил девушку? — и как тут не процитировать? Ну вот надо было, да?

— А ты не завидуй, — я понадеялся, что мой контрвыпад на практике будет хотя бы достойно смотреться

— Скорее, сочувствую, — вздохнула моя одногруппница. Два-ноль. И что за вечер такой? — Макс, ты все же подумай над тем, что я тебе сейчас сказала, хорошо?

— Ладно-ладно, подумаю, — нетерпеливо махнул рукой я. Ей-Богу, проще согласиться. Только оставьте меня в покое. — Не скажешь, кстати, что за планы-то?

Кристина нетерпеливо вздохнула и ткнула мне почти в нос безымянным пальцем правой руки с, внезапно, колечком на оном. Опаньки…

— Я уже месяц почти с ним хожу, — укоризненно отметила она.

Ну, да, не заметил. Что поделать. Слепенький я.

— Дегенерация сетчатки оправданием являться не будет? — с глупой улыбкой спросил я.

Кристина как-то вымученно улыбнулась и поспешила оставить меня в гордом человеческом одиночестве. Ладно, я это заслужил. Вроде как даже грустно. Я уже вставил один наушник, когда…

— Ты пойдешь со мной?

— Что? — тут же переспросил я.

— Что? — непонимающе уставилась на меня уже в проеме Кристина.

— Ты что-то сейчас спросила? — повторил я вопрос. — Я тебя не очень хорошо расслышал.

— Я ничего не спрашивала, — подозрительно покосилась она на меня и окончательно покинула приемку.

Дела. Слуховые галлюцинации. В двадцать семь лет. Я заработался. Может, ну его эту Москву? Съезжу на выходных к родителям лучше за город. На свежий воздух. Мозги проветрю. А то так в дурке, того гляди, окажусь. И тогда плакала моя докторская.

Достав телефон, я быстренько набрал мамин номер. Почти спустя месяц. Что-то я совсем распустился, о родителях вообще не вспоминаю. Может именно из-за этого вновь услышать мамин голос в этот раз было чем-то сродни попаданию внутрь чего-то очень живительного и теплого. И от этого осознание того, что у них с папой все хорошо, что они ни в чем себе не отказывают, подействовало на меня очень эмоционально. Почти сам слезу пустил. А еще что-то на эту Свету выеживался в мыслях.

Мама очень обрадовалась, когда я сообщил, что приеду на выходных. Посмеялась над фразой, что мое восприятие мира после стольких дней в этом муравейнике под названием Москва стало самую малость прихрамывать. И тут же предложила в таком случае остаться у них и на Новый Год, даже не дав мне поинтересоваться, как у них с папой в целом дела обстоят, да и что там с родным поселком происходит. Прости, мам, но с Новым Годом уж вряд ли. У меня уже намечается программа. И, как бы я вас, дорогие мои старики, не любил, вы в эту программу пока что не вписываетесь. Как-то так.

========== НЕВЫНОСИМАЯ ТЯЖЕСТЬ ДВУХ БУТЫЛОК ВОДКИ ==========

Трудно описать ощущения сродни возвращения в родную гавань. Вот когда перебирался в столицу — за здрасьте. Эдакий благоговейный трепет перед большим городом. Осознание того, что впереди новая жизнь, готовая любезно распахнуть свои ворота перед мальчишкой-мечтателем, грезящим стать ветеринарным врачом. И четкое понимание того, что впереди ждут большие трудности, и что в городе нет до тебя никому никакого дела, поэтому нужно быть сильным и крепким духом, чтобы с достоинством это все принять и преодолеть. Город — очень опасный хищник. Он сожрет не задумываясь. И не подавится. Медленно переварит тебя среди безжизненных бетонных стен, а то, что не смог, выплюнет где-нибудь на своей окраине, оставив твои дезориентированные и слабые останки бороться за крошечный луч света.

Страшно, да? Какая-то очень хреновая история про Золушку. Ну а чего вы хотите? Таковы реалии современности. Жила-была девочка — сама виновата.

Так вот бишь, возвращаясь к родной гавани. Здесь спектр эмоций весьма и весьма противоречивый. И среди всего прочего очень выделяется мандраж. И непонятно даже, в связи с чем. Все ведь свое, родное, почему это тогда так пугает?

Лишь только приглядевшись повнимательнее становится понятно, что к чему. Поселок-то ведь изменился. Перестал