Династия Бернадотов. Короли, принцы и прочие... - Стаффан Скотт

Показательно, что в посвященном Карлу Юхану забавном и поучительном стихотворении Эрика Акселя Карлфельдта[3] нет ни полстрочки об этом величайшем благодеянии для шведского народа. Над тем, что это за благодеяние, предлагаю тебе, любезный читатель, поразмыслить, пока ты читаешь эту главу про основателя династии Бернадотов.

Следует признать, что короли (как и императоры) весьма редко начинают свой жизненный путь рядовыми солдатами, без большой надежды продвинуться по карьерной лестнице выше сержанта.

Судя по Карлу Юхану, служба стала для него неплохой школой. Многое в той незаурядности, что проявилась впоследствии в его карьере и стиле жизни, основывается на пяти годах, проведенных в полку Руаяль-ла-Марин. Он явно обладал способностями к военному делу и был, что называется, хорошим служакой. Рядовые под его началом всегда были образцово вымуштрованы — как в смысле дисциплины, так и в смысле боевой подготовки. Подобно многим дельным военачальникам, тяжким трудом, потом и бранью добивавшимся порядка среди рядовых, он не хотел понапрасну рисковать своим безукоризненным воинством в таких глупых и рискованных мероприятиях, как сражения, и потому предпочитал немного опаздывать к началу битв и других грандиозных событий. Он пропустил сражение под Вюрцбургом, он опоздал к перевороту в революционном месяце фрюктидоре, он не участвовал в захвате власти Наполеоном 18 брюмера, он слишком поздно подошел к Йене, он пропустил битву при Эйлау, он не успел к сражению при Ваграме, он слишком поздно попал в Гросс-Верен, он опоздал к битве при Денневице, а после падения Наполеона даже не успел в Париж, упустив таким образом главный шанс своей жизни.

Но если он попадал-таки на поле брани, где встречал потных, окровавленных воинов, обессилевших после долгих часов битвы в дыму и пыли, его отдохнувшие, дисциплинированные отряды нередко делали погоду, так что на следующий день Бернадот оглашал прокламации и приказы, в которых благодарил свои части, утверждая, что войска обязаны победой им и только им.

Если вы считаете, что таким образом он приобретал популярность у других маршалов, то ошибаетесь.

К сражению же при Аустерлице и отвратительной Битве народов под Лейпцигом, где решалась судьба Европы на многие годы вперед, он поспел вовремя и один раз выступал на стороне Наполеона, а другой — на противной стороне, в обоих случаях сыграв решающую роль в исходе боев.

Карл XIV Юхан родился в городе По 26 января 1763 года под именем Жана Бернадота. После его отъезда в Швецию во Франции оставалось еще две ветви Бернадотов: одна, незнатного происхождения, вела свое начало от старшего брата деда Карла Юхана — Андре (р. 1680), другую, с наследственным баронством, представлял старший брат Карла Юхана — Жан (1754–1813). Одинаковые имена у двух братьев не были во Франции чем-то из ряда вон выходящим: того, кому предстояло стать Карлом Юханом, нарекли вторым именем — Батист (в честь его святого, Иоанна Крестителя), тогда как другой брат стал Жаном Эванжелистом, сиречь Евангелистом. Жана Батиста звали в семье «малыш Титу».

Город По является столицей провинции Беарн, которая граничит с Испанией и славится прежде всего своим соусом. Однако Карла Юхана чаще называли гасконцем, чем беарнцем, ибо гасконцы — понятие совсем иного сорта, подразумевающее театральное рыцарство, витиеватые манеры и показную храбрость, как у д’Артаньяна из «Трех мушкетеров» или Сирано де Бержерака. Карла Юхана вполне можно отнести к когорте этих литературных героев с их хорошо подвешенным языком, рыцарскими замашками и неизменной заботой о своей репутации. Гасконь — понятие историческое. Если провести четкую границу, то Гасконь полукругом охватывает с севера меньший по размерам Беарн, однако в остальной Франции эти два района почти не различают. Так кем же был Бернадот — гасконцем или беарнцем? Задать такой вопрос — все равно что спросить, кем был Франс Г. Бенгтссон[4] — уроженцем Сконе или Йёинге[5]? Пожалуй, даже справедливее ассоциировать потенциального короля и основателя династии с д’Артаньяном, чем с не самым вкусным соусом.

В городе По родились два будущих короля и основателя династий — помимо Жана Батиста Бернадота это Генрих IV Наваррский. Чтобы водрузить себе на голову корону, оба этих господина вынуждены были сменить религию, по-видимому без сколько-нибудь серьезных угрызений совести («Париж стоит обедни», — заметил по этому поводу Генрих). То, что Жан Батист Бернадот — уроженец Южной Франции, играет важную роль в его жизненном пути. Если посмотреть на его многочисленные портреты, нельзя не обратить внимание на то, что в Южной Франции нередко встречаются черты лица, свидетельствующие о происходивших в этих краях переселениях народов, когда к местному населению прибавлялись значительные массы пришельцев с другой стороны Средиземного моря. По ту сторону Пиренеев долго господствовали мавры. У многих жителей Беарна можно наблюдать те же крупные носы, карие глаза и кудрявые темные волосы, что и у основоположника шведской королевской династии Бернадотов.

Впрочем, от природы ли вились волосы у Жана Батиста, не совсем ясно. Во всяком случае, он накручивал их на папильотки.

Отец Жана Батиста был мелким адвокатом, ходатаем по делам — он умер, когда сыну исполнилось семнадцать лет. Проживи отец дольше, ему бы, возможно, удалось осуществить свое намерение — обучить сына адвокатской профессии. Теперь же осиротевший подросток немедля завербовался в полк Руаяль-ла-Марин и спустя пять лет, в 1785 году, наконец дослужился до сержанта. Продвинуться выше во Французском королевстве ему едва ли светило. Еще рядовым у Жана Батиста Бернадота случались приступы чахотки, которая преследовала его на протяжении всей отнюдь не короткой жизни. Однажды приступ был настолько острым, что служивого сочли умершим.

Молоденьким сержантом он вступил в ряды масонов. Кочевая воинская жизнь заносила его то на самый юг французского Средиземноморья, то на Корсику (где он не встретил Наполеона), то в Гренобль, где он между делом заимел внебрачного ребенка, впрочем, умершего в младенческом возрасте. Бернадот был явно видным мужчиной — высоким, стройным — и заслужил прозвище Sergeant Belle Jambe, то бишь Сержант Красивая Нога (что речь шла об одной ноге — это особенность стиля, характерная не только для французского языка).

Судя по воспоминаниям современников, Бернадот уже в это время проявлял присущие ему качества — был изящным, уверенным в себе гасконцем, склонным к театральным жестам, а в случае необходимости — к ненаигранным, хотя и сдержанным вспышкам гнева. Даже во Франции подобный гасконский склад характера привлекает к себе внимание, в Швеции же его тем более не понимали. Однако за причудливыми манерами и цветистой речью Жана Батиста Бернадота скрывался трезвый, здравомыслящий реалист. Наделенный обаянием, он легко входил в доверие к людям. Сержант с красивыми ногами был сильной личностью и производил впечатление на окружающих. Несмотря на цветистый язык, его вряд ли можно было назвать весельчаком. «Это высокий человек с темными волосами, белыми зубами и полным отсутствием живости ума, — разочарованно заметила светская дама, познакомившаяся с Бернадотом, когда его допустили в высшее общество, однако прибавила: — Но, повстречав такого человека на приеме, невольно обращаешь на него внимание и начинаешь выспрашивать, кто он».