Ликвидатор - Валерий Горшков

Шесть лет назад, когда «Золотой ручей» представлял из себя всего лишь законсервированный на случай военных действий командный пункт Верховного Главнокомандующего, в подчинении предыдущего начальника охраны находилось не более десяти человек обычных солдат войск КГБ, которых ни при каких обстоятельствах нельзя сравнивать с моими нынешними.

Я почувствовал, как голова моя начинает медленно трещать по швам. Обилие поступившей информации и ее постоянное прокручивание в извилинах порядком перегрузило нервы.

«Будем менять код… Как только жареным запахнет, он застрелится… С Минфином нужно поработать… Пусть врач настоит на двухдневном отдыхе… Нет при себе оружия… Ничего, что-нибудь придумаем…»

И это всего-то один-единственный обрывок разговора!

Настало время пересмотреть свое мнение о тихом затерянном местечке с живописной природой и красивым русским названием.

С того дня я стал внимательнее присматриваться ко всему, что касалось Центра. К грязи на покрышках бронированного микроавтобуса, выражению лиц работающих там людей, к частоте визитов генерала, их продолжительности и связи с каким-то конкретным событием. В своем необузданном стремлении узнать настоящую правду я нередко действовал на грани фола, так как не имел необходимого доступа к тщательно скрываемой тайне. Но, в конце концов, мне все-таки удалось составить из отдельных и ничего не обозначающих обрывков информации четкую и ясную картину.

Через несколько месяцев я уже знал: под моей охраной едва ли не самый секретный объект комитета государственной безопасности — лаборатория разработки психотропного оружия.

Когда неожиданный звонок из Москвы растормошил годами устоявшийся быт расположенного вдали от цивилизации секретного объекта, «Золотой ручей» представлял из себя почти неприступную крепость с трехметровым металлическим забором, постоянно находящимся под напряжением в полторы тысячи вольт, четырьмя наблюдательными восьмиметровыми вышками с пуленепробиваемыми стеклами и круглые сутки несущими охрану бойцами отдельного спецподразделения «Тайфун», по сравнению с которыми ребята из «Альфы» казались просто лопоухими щенками. И трудно было поверить, что однажды настанет день, когда какой-то безумец рискнет предпринять хорошо подготовленную и поражающую своей дерзостью попытку вооруженного захвата территории «Золотого ручья».

* * *

Покинув кабинет сразу же после звонка генерала, я спустился на первый этаж в надежде найти в закромах столовой стакан холодного апельсинового сока и пачку сигарет. Но, проходя мимо настежь открытой двери узла связи, я с удивлением обратил внимание на показавшееся странным поведение дежурного. Он отчаянно дергач клавишу отбоя на телефонном аппарате прямой связи с ГУ КГБ, то и дело прикладывал трубку к уху и что-то тихо бормотал себе под нос. Впервые на его памяти линия не работала. Вместо длинного непрерывного гудка была лишь абсолютная, без единого постороннего звука, тишина.

Я остановился в дверях и молча наблюдал за его действиями. Я не верил своим глазам!

Дежурный тем временем оставил в покое «вертушку», быстро взял с базы телефон спутниковой связи и начал лихорадочно давить на все кнопки подряд. Но результат был не многим лучше — сквозь наушник пробивался только отвратительный, режущий слух треск заглушающих помех. Случайности здесь быть просто не могло, потому что не могло быть никогда. Это означало лишь то, что кабель прямой связи с Москвой кем-то перерезан, а в непосредственной близости от «Золотого ручья» работала одна из новейших передвижных установок системы «Капкан». Это было ЧП.

Всего несколько секунд понадобилось сержанту, чтобы оценить внезапно возникшую непредвиденную ситуацию, затем его крепкая рука легла на трубку внутренней связи. Сержант звонил в мой кабинет. В этом уже не было необходимости, так как я моментально, оказался рядом с дежурным. Еще раз молча проверил все линии, вспоминая о том, что всего две минуты назад разговаривал с генералом из Главного управления. Спустя пятнадцать секунд я окончательно убедился в полном отсутствии внешней связи. Как аналоговой и служебной, передающейся по проводам, так и спутниковой, намертво блокированной сильным генератором помех, который не мог находиться дальше, чем в полутора километрах от «Золотого ручья».

«Предсказание» Герасимова начинало сбываться гораздо быстрее, чем я мог себе представить.

— Включай общий сбор! — быстро приказал я сержанту, и он, словно ребенок, уставился на меня непонимающими глазами. Парень не сомневался, что я объявлю общую тревогу. Пришлось объяснить, почему я этого не сделал.

— При объявлении общей тревоги начинают выть ревуны не только во всех помещениях объекта, но и снаружи. Совсем не обязательно раньше времени сообщать о том, что мы уже в курсе. Будем считать, что телефонами мы ещё не пользовались.

Через полторы минуты все бойцы спецподразделения «Тайфун» уже находились в длинном коридоре на первом этаже корпуса охраны, возле оружейной комнаты с арсеналом и помещения дежурного по связи. Тремя предложениями я ввел своих тренированных «доберманов» в курс дела и заметил, как на лицах бойцов словно застыл расплавленный воск — из обычных веселых парней, еще мгновение назад спокойно игравших в шахматы или смотревших телевизор в комнате отдыха (который, кстати, перестал показывать одновременно с началом работы генераторов «Капкана»), они прямо на глазах превращались в тех самых профессионалов, о которых мало говорят и еще меньше пишут в книжках. Среда их обитания — «зона зеро», в которую посторонним вход запрещен.

Я достал из кармана сигарету, позаимствованную у дежурного, сжал ее губами и закурил, несколько раз выпустив через ноздри клубы густого синеватого дыма. Я впервые за пять лет демонстративно нарушал инструкцию. Но, черт побери, какое же все это дерьмо!

— Я не знаю, кто это, — бесстрастно констатировал я, прохаживаясь взад-вперед перед строем. — Все вы в курсе проклятой возни, происходящей сейчас в стране. Мне глубоко наплевать на неё, но охренеть до такой степени, чтобы отключить связь и поставить «заглушку»!..

Сжимающие сигарету пальцы едва заметно дрожали. Мне всегда обидно за бойцов спецподразделений, когда о них говорят, как о безмозглых и бесстрашных зомби, отмороженных настолько, что они не реагируют ни на что, кроме команды «Убивай!». Все это полный бред. И страх на лицах иных из стоящих сейчас передо мной ребят в черной форме ещё раз доказывал истину — не боится тот, кто не живёт. Мы все пока ещё жили.

— Возможно, этим и ограничится, — продолжил я, беспокойно поглядывая на пристегнутую к поясу рацию. — Но мне кажется, что всё-таки нет… — Я сделал глубокую затяжку, на секунду задержал в лёгких едкий сигаретный дым, а потом с силой выдохнул его в сторону строя. — Сейчас всем получить оружие и рассредоточиться по периметру, согласно режима номер один. Саблин…

— Да, товарищ командир, — отозвался светловолосый старлей, мой единственный настоящий друг, вместе с которым несколько лет назад мы поливали свинцом засевших в горном ущелье «воинов ислама». Саша был моим заместителем. В верхнем ящике моего письменного стола уже двое суток лежал подписанный министром приказ о присвоении ему звания «капитан». Второго сентября у Саблина намечался день рождения, и я решил специально поберечь эту долгожданную новость ещё несколько дней.