Том 9. Мастер и Маргарита - Михаил Афанасьевич Булгаков

ему свергнуть сталинский режим в СССР. Так это или не так, Булгаков сказать не мог. Но стоило ли так сурово расправляться со своими политическими противниками? Они виноваты лишь в том, что не разделяли позицию Сталина, не приняли его методов строительства социализма в одной отдельно взятой стране; они виноваты в том, что думали по-другому и пытались таким же насильственным путем свергнуть неугодных им, — путем заговора, тайной вербовки своих единомышленников... Ярый антисталинизм Троцкого вряд ли имел сколько-нибудь широкую социальную базу в СССР. А ведь Троцкий в своих статьях и письмах призывал к государственному перевороту. Значит, не понял, что успехи в области экономики, культуры, внешней политики СССР связаны с именем Сталина. Народ признал его своим вождем. Появились сотни новых заводов и фабрик, построены новые города, больницы, школы, железные дороги... Немало ошибок допущено... Зачем, в частности, раскулачили столько умных, крепких хозяев, специалистов своего дела, согнали всех в колхозы... А могли бы эти разные формы владения землей мирно сосуществовать, соревнуясь между собой. Отечество только выиграло бы.

Сталин утвердил новую Конституцию, в которой провозглашены основные демократические права и свободы советских людей, в том числе свобода совести, слова, печати, собраний и митингов, неприкосновенность личности, жилища, тайна переписки... Но почему за ним, Булгаковым, по-прежнему следят тайные агенты Кремля?

Булгаков чувствовал, как постепенно восстанавливалась русская история. Лозунг «у пролетариев нет отечества» на его глазах ветшал, все больше появлялось книг на историческую тему, награждались патриотические кинофильмы, театральные постановки. Возрождался русский патриотизм, державность, государственность... Был осужден упрощенный классовый подход в истории. Демьян Бедный и Джек Алтаузен в свое время предлагали уничтожить памятник Минину и Пожарскому, другие негодяи намеревались уничтожить Храм Василия Блаженного, как Храм Христа Спасителя... Богдана Хмельницкого поносили как «предателя украинского народа». А Бухарин совсем недавно в «Правде» назвал русский народ «нацией Обломовых» (Правда. 19 июня 1938 г. — В. П.).

Трудно все это понять, все эти факты, — эпизоды быстро текущей истории. На XVII съезде Бухарин, Каменев, Киров славословили Сталина, возвеличивали его заслуги. Они своими «деяниями» укрепили власть Сталина, ставшей бесконтрольной. А сами скатились до заговора против российской государственности, готовы распродавать территорию России, СССР... Как понять все это? И в то же время все осужденные — активные участники революции, заговора против тысячелетней России, они развязали гражданскую войну, разрушили мораль, нравственность русского народа, стали, в сущности, палачами тысяч и тысяч русских людей... Сталин убрал палачей, а вместе с ними антипатриотическую группу партийных и государственных деятелей. Вместе с уходом этой группы с государственной сцены стало утрачивать свою силу космополитическое сознание, возникли такие картины, как «Петр Великий», «Александр Невский», поставили оперу «Иван Сусанин»... Кто же Сталин? Такой же революционер, большевик, как Ленин, Троцкий, Зиновьев, Свердлов, Каменев? Или он стал другим? Не разрушителем, как в молодости, а державным властителем, как Иван Грозный, Петр Великий?

Эти мысли неотступно преследовали Булгакова в то время, когда шел XVIII съезд партии... Почему в декабре прошлого года сняли Ежова и назначили нового народного комиссара внутренних дел — Лаврентия Берия? И сразу стихли слухи о новых арестах, были пересмотрены некоторые судебные дела, а многие просто-напросто вернулись к исполнению своих прежних обязанностей... Забрали и расстреляли подручных Ежова — Фриновского, Заковского, Бермана, служивших в НКВД еще при Ягоде. Жалеть ли о гибели этих палачей?

22 марта 1939 года Елена Сергеевна записала: «Вчера позвонил Борис Робертович (Эрдман, художник, брат драматурга Н. Эрдмана. — В. П.) и предложил пойти в Клуб писателей. Заехал за нами.

Только сели за столик — услышали в зале вопли, которые все трое дружно определили как «мхатовские». Действительно, оказалось, что Топорков — в роли Чичикова — у Коробочки. (Вчера в Клубе был вечер Гоголя.)

Прелестно ужинали — икра, свежие огурцы, рябчики, — а главное, очень весело. Потом Миша и Борис Робертович играли на бильярде с Березиным и одну партию друг с другом, причем Миша выиграл. Потом встретили Михалковых и с ними и с Эль-Регистаном пили кофе. Эль-Регистан рассказывал интересные случаи из своих журналистских впечатлений, а Михалков, как всегда, очень смешные и остроумные вещи. Миша смеялся, как Сережка, до слез.

В общем, чудесный вечер».

25 марта: «Вчера пошли вечером в Клуб актера на Тверской. Смотрели старые картины — очень смешную американскую комедию и неудачную, по-моему, «Парижанку» — постановка Чарли Чаплина. Потом ужинали.

Все было хорошо, за исключением финала. Пьяный Катаев сел, никем не прошенный, к столу, Пете сказал, что он написал барахло, а не декорации, Грише Конскому — что он плохой актер, хотя никогда его не видел на сцене и, может быть, даже в жизни. Наконец, все так обозлились на него, что у всех явилось желание ударить его, но вдруг Миша тихо и серьезно ему сказал: вы бездарный драматург, от этого всем завидуете и злитесь. — «Валя, Вы жопа!»

Катаев ушел не прощаясь».

Очень важна и интересна запись от 3 апреля: «Вчера вечером пришел Борис Эрдман, а потом Сергей Ермолинский. Миша был в Большом, где в первый раз ставили «Сусанина» с новым эпилогом.

Пришел после спектакля и рассказал нам, что перед эпилогом Правительство перешло из обычной правительственной ложи в среднюю большую (бывшую царскую) и оттуда уже досматривало оперу. Публика, как только увидела, начала аплодировать, и аплодисменты продолжались во все время музыкального антракта перед эпилогом. Потом с поднятием занавеса, а главное, к концу, к моменту появления Минина, Пожарского — верхами. Это все усиливалось и, наконец, превратились в грандиозные овации, причем Правительство аплодировало сцене, сцена — по адресу Правительства, а публика — и туда, и сюда.

Говорят, что после спектакля Леонтьев и Самосуд были вызваны в ложу, и Сталин просил передать всему коллективу театра, работавшему над спектаклем, его благодарность, сказал, что этот спектакль войдет в историю театра.

Сегодня в Большом был митинг по этому поводу».

Вот лишь несколько эпизодов из жизни Булгаковых, ярких, насыщенных, раскрывающих и подробности быта, исторической обстановки, их внутренние переживания...

22 мая 1939 года Елена Сергеевна записала: «Миша пишет пьесу о Сталине». 23 мая: «Сегодня прочла вечером одну картину из новой пьесы. Очень сильно сделано».

Но снова и снова приходилось отвлекаться на совершенно посторонние с точки зрения здравого смысла вещи. Вот вроде бы простейший вопрос, который решить можно было мгновенно... Написал заявление с просьбой купить в Америке и переслать в Россию пишущую машинку на деньги от «Мертвых душ» через Литературное агентство. Юрисконсульт дал положительную резолюцию, но потом передумал