Лучший день в жизни - Даниэла Стил

Солнце поднялось высоко в небо. Коко направилась в дом за следующей чашкой чаю и на пороге встретилась с сонно бредущей собакой Йена, австралийской овчаркой Салли, только что спрыгнувшей с хозяйской кровати. Поприветствовав Коко слабым взмахом хвоста, собака отправилась на неизменную одинокую прогулку по пляжу. Салли тщательно оберегала свою независимость и помогала Коко в работе. Йен рассказывал, что австралийские овчарки – прекрасные спасатели и прирожденные пастухи. В любой ситуации Салли поступала, как ей заблагорассудится, несмотря на свою привязанность к Коко. Хозяин безукоризненно выдрессировал ее и научил понимать голосовые команды.

Собака удалилась, а Коко налила себе еще чаю и взглянула на часы. Восьмой час, пора принять душ и отправляться на работу. Хорошо бы очутиться у моста «Золотые Ворота» к восьми, а к месту первой остановки прибыть в половине девятого. Коко никогда не опаздывала, клиенты могли твердо рассчитывать на ее пунктуальность. Представления о том, что успех неразрывно связан с упорным трудом, ей пригодились. Ее мелкий бизнес кому-то мог показаться смешным, но, как ни странно, приносил неплохой доход. Услуги Коко стали пользоваться большим спросом уже в первые три года, с тех пор как Йен помог ей начать работать на себя. За два года, прошедшие после смерти Йена, бизнес невероятно разросся, несмотря на все старания Коко ограничивать число клиентов и не брать больше работы, чем она в состоянии выполнить. Ей нравилось ежедневно возвращаться домой к четырем часам дня и до наступления сумерек еще успевать прогуляться с Салли по берегу.

Ближайшими соседями Коко были ароматерапевт и специалист по акупунктуре, работавшие в городе. Мастер акупунктуры был женат на учительнице местной школы, ароматерапевт жил с пожарным, служившим в пожарной части Стинсон-Бич. Все они были приличными, приветливыми, трудолюбивыми людьми, никогда не отказывающими друг другу в помощи. После смерти Йена соседи окружили Коко заботой и сочувствием. С одним из знакомых учительницы она даже встречалась пару раз, но их отношения так и остались чисто дружескими. Соседей часто навещали друзья, чему Коко была только рада. Как и следовало ожидать, для ее родных все они были никчемными хиппи. Мать Коко называла их тунеядцами, хотя никто из них не сидел без дела. Но и одиночество ничуть не тяготило Коко: большую часть времени она проводила одна.

В половине восьмого, после горячего душа, Коко направилась к своему старенькому фургону. Йен разыскал его на стоянке в Инвернессе, каждый день фургон исправно возил хозяйку в город. Побитый, невзрачный, он полностью устраивал Коко, несмотря на сотню тысяч миль пробега: работал словно часы, хоть и казался страшным, как смертный грех. Почти вся краска давно облупилась, а в остальном машина была еще хоть куда. На мотоцикле Йена они по выходным ездили кататься на холмы, если не выходили в море на его катере. Йен обучил Коко премудростям дайвинга. К мотоциклу она не прикасалась с тех пор, как не стало Йена: мощная машина так и стояла без дела в гараже за домом. Заставить себя расстаться с ней Коко не могла, хотя катер продала, а школу дайвинга закрыла, все равно в ней было некому преподавать. Самой Коко для этого не хватало опыта, к тому же собственный бизнес требовал сил и времени.

Коко открыла заднюю дверцу фургона, и Салли с радостным лаем запрыгнула внутрь. Пробежка по берегу взбодрила собаку, она была готова к работе, как и ее хозяйка. Коко улыбнулась большущей и добродушной черно-белой овчарке. Тем, кто не подозревал о существовании такой породы, Салли казалась обычной дворняжкой, но чистоту ее кровей подтверждали серьезные голубые глаза. Коко захлопнула дверцу, села за руль и помахала на прощание соседу-пожарному, который как раз возвращался с дежурства. Здесь, в тихом и сонном поселке, никто не удосуживался запирать двери даже на ночь.

Коко вела машину по извилистому шоссе, вдоль утесов на берегу океана, направляясь в город, раскинувшийся впереди и озаренный утренним солнцем. День обещал быть чудесным, тем лучше для нее, проще будет работать. Как и планировала Коко, к мосту она подкатила в восемь. Получается, и к первому клиенту она не опоздает, хотя особого значения это не имеет. Опоздание ей наверняка простили бы, однако она никогда и никого не заставляла ждать. Родные не правы: она вовсе не чудачка и не сумасбродка, просто не такая, как они.

Свернув к району Пасифик-Хайтс, Коко направилась на юг по круто поднимающейся вверх улице Дивисадеро. Уже наверху, у пересечения с Бродвеем, ее мобильник ожил. Звонила Джейн.

– Ты где? – выпалила она. По телефону Джейн всегда говорила таким тоном, словно речь шла о чрезвычайном положении национального масштаба, а ее дом только что подвергся атаке террористов. Она жила в вечном состоянии стресса, неизбежном для ее профессии и полностью соответствующем свойствам ее натуры. Ее партнерша Элизабет была гораздо уравновешеннее, рядом с ней и Джейн слегка успокаивалась. Коко очень любила Лиз. Сорокатрехлетняя Лиз, яркая личность, столь же одаренная, как и Джейн, казалась более сдержанной. Она с отличием окончила Гарвард и получила диплом магистра английской литературы, а прежде чем стать голливудской сценаристкой, написала прошедший незамеченным, но любопытный роман. С тех пор она успела многое написать и удостоилась двух «Оскаров». С Джейн она познакомилась десять лет назад, во время работы над одним из фильмов, и с тех пор они не расставались. Их связывали прочные отношения, этот союз оказался полезным обеим. Лиз и Джейн рассчитывали быть вместе до конца своих дней.

– Я на Дивисадеро, а что? – устало отозвалась Коко.

Тон, которым Джейн задала вопрос, был ненавистен Коко с детства: еще ребенком ее сестра считалась только со своими желаниями. В таком ключе и развивались отношения между сестрами. Коко всю жизнь была для Джейн девочкой на побегушках, а повзрослев, потратила уйму времени, обсуждая страницы своей биографии с психологом; эти беседы возобновлялись до сих пор. Преодолеть последствия детских травм оказалось непросто, несмотря на все попытки. Салли, устроившаяся на соседнем пассажирском сиденье, с любопытством вглядывалась в лицо Коко, словно почувствовала ее состояние, и гадала о причинах.

– Отлично. Ты нужна мне прямо сейчас, – заявила Джейн с облегчением, в котором сквозило беспокойство. Коко знала, что ее сестра вскоре собирается в Нью-Йорк на натурные съемки фильма, который они продюсировали вместе с Лиз.

– Нужна? Зачем?

Уловив настороженность в голосе Коко, собака склонила голову набок.

– Меня кинули. Женщина, которую я наняла приглядывать за домом, только что расторгла договор. А мне через час выезжать! – в отчаянии воскликнула Джейн.

– Я думала, вы уезжаете не раньше следующей недели.

Подозрения Коко усиливались. Она как раз проезжала по Бродвею, на расстоянии нескольких кварталов от роскошного особняка Джейн, обращенного фасадом к заливу. Район, где он стоял, прозвали Золотым берегом – количество внушительных, больше похожих на дворцы домов поражало воображение. Никто не стал бы отрицать, что Джейн здесь принадлежит один из самых эффектных особняков, впрочем, он был не во вкусе Коко, как ее болинасская лачуга не во вкусе Джейн. Сестры будто родились на разных планетах.