Просто незабываемая - Мэри Бэлоу

– Тебе лучше не делать это кое-как, – объявил джентльмен , – Ведь мне придется самому управлять экипажем. Впрочем, я снова тебя нанимаю.

– Я подумаю об этом, хозяин, – парировал кучер. – Ну вот! Почти готово.

Томас тем временем освобождал лошадей от их бесполезной обузы.

– Если бы скорость вашего экипажа, сударыня, была чуть больше едва заметной, – сказал джентльмен, снова обращаясь к Фрэнсис, – вы бы не подвергали опасности серьезных, ответственных путешественников, которые предпочитают добраться куда-то к концу дня, а не провести целую вечность на одном участке дороги.

Фрэнсис изумленно взглянула на него. Она готова была бы поспорить на свое месячное жалованье, что ни малейшее дуновение ледяного ветра не могло проникнуть под пальто и дюжину накидок, которые были на нем, и ни единая снежинка не пробралась внутрь его высоких сапог.

– Ну вот, мы готовы ехать, хозяин, – сообщил кучер. – Если только вы не желаете остаться, чтобы еще часок полюбоваться пейзажем.

– Где ваша служанка? – прищурившись, поинтересовался джентльмен.

– У меня ее нет, – ответила Фрэнсис. – Это должно быть совершенно очевидно. Я еду одна.

Фрэнсис почувствовала, как он окинул ее взглядом с головы до ног – точнее, до колен или чуть ниже. На ней была добротная одежда, великолепно подходившая для возвращения в школу, но такой респектабельный джентльмен, несомненно, совершенно ясно понимал, что ее наряд не был ни дорогим, ни модным.

– Вы поедете со мной, – нелюбезно заявил он.

– Безусловно, нет!

– Что ж, прекрасно. – Он отвернулся. – Можете оставаться здесь в полном одиночестве.

Фрэнсис взглянула вокруг себя и едва не провалилась в снег. На этот раз паника добралась до ее коленей, а не только до желудка.

– Где мы? – спросила она. – Вы имеете хоть какое-то представление об этом?

– Где-то в Сомерсетшире. Признаться, я имею смутное представление об этом, но большинство дорог, как мне известно из прошлого опыта, в конце концов куда-нибудь приводит. Это ваша последняя возможность, сударыня. Вы хотите продолжить путь в моем дружеском обществе или предпочитаете погибать здесь в одиночку?

Вряд ли найдутся слова, способные передать, как была раздосадована Фрэнсис тем, что у нее нет выбора.

– Поразмышляйте часок-другой, – с мрачной иронией сказал джентльмен, снова приподняв одну бровь. – Я не спешу.

– А как же Томас?

– Томас – это человек, свалившийся с луны? Или, возможно, ваш кучер? Он справится с лошадьми и последует за нами.

– Что ж, очень хорошо. – Сжав губы, Фрэнсис взглянула на мужчину.

Он пошел впереди нее к голубому экипажу, на ходу вздымая снежные вихри. Фрэнсис осторожными шажками последовала за ним, стараясь ставить ноги в колею, оставленную колесами.

Как все закрутилось!

Он снова предложил ей руку, чтобы помочь сесть в экипаж – в великолепный новый экипаж с обитыми бархатом сиденьями, с обидой отметила Фрэнсис. Усевшись на одно из этих сидений, она обнаружила, что оно может обеспечить удивительный комфорт даже во время длительного путешествия. К тому же оно казалось теплым по сравнению с промозглым холодом снаружи.

– Там на полу два кирпича, они еще не остыли, – сказал ей джентльмен. – Поставьте на них ноги и накройтесь одним из пледов. Я распоряжусь, чтобы ваш багаж перенесли из вашего экипажа в мой.

Эти слова могли бы показаться вежливыми и заботливыми, но резкий тон и решительность, с которой джентльмен захлопнул дверцу, несколько смазали впечатление. Тем не менее Фрэнсис послушалась его совета. Ее зубы, без преувеличения, стучали, пальцы – если она вообще чувствовала их, – казалось, готовы были отвалиться, так как муфту она оставила в своем экипаже.

«Как долго придется терпеть это невыносимое положение?» – задумалась Фрэнсис. Не в ее привычках было возненавидеть или просто невзлюбить человека с первого взгляда, но одна мысль о том, чтобы провести даже полчаса в обществе этого надменного, вздорного, высокомерного, насмешливого джентльмена приводила Фрэнсис в ужас.

Сможет ли она найти какой-нибудь другой способ продолжить поездку в первой же деревне, куда они прибудут? Возможно, почтовым дилижансом? Но едва эта мысль пришла ей в голову, она тотчас поняла всю ее нелепость. Будет большой удачей, если они вообще доберутся до какой-нибудь деревни. А если им это и удастся, то неужели она думает, что там не окажется и следов снега?

Фрэнсис собиралась остановиться где-нибудь на ночлег – без компаньонки и без достаточного количества денег, так как она отказалась от того, что бабушки пытались вручить ей. Ей повезет, если ей не придется ночевать в этом экипаже.

Этой мысли было достаточно, чтобы Фрэнсис почувствовала, что ей не хватает воздуха.

На этот раз, чтобы совладать с паникой, она аккуратно поставила ноги по обе стороны слегка теплого кирпича и беспомощно зажала руки в коленях, решив довериться искусству незнакомого наглого Питерса, который, как оказалось, вовсе не был горбуном.

Итак, подумала Фрэнсис, ей предстоит приключение, рассказом о котором она будет потчевать своих друзей, когда наконец вернется в Бат. Возможно, если приглядеться к джентльмену повнимательнее, то окажется, что его можно описать как высокого, мрачного и красивого – ну, просто настоящий рыцарь в сияющих доспехах. От этого у Сюзанны глаза вылезут из орбит, у Энн в глазах появится теплый романтический свет, а Клодия сожмет губы и посмотрит с подозрением.

Но, видит Бог, даже спустя время ей будет трудно найти что-либо веселое или романтичное в этом происшествии.

Мать предупреждала его, что еще до конца дня пойдет снег, – предупреждали его и сестры, и дедушка.

То же самое говорил ему и здравый смысл.

Но так как он редко прислушивался к советам – особенно когда они исходили от его семьи – и редко обращал внимание на требования здравого смысла, то все кончилось тем, что он попал в невероятный снегопад и теперь ему предстояло сомнительное удовольствие провести ночь в какой-нибудь унылой провинциальной гостинице. Во всяком случае, он надеялся, что проведет ночь в гостинице, а не в сарае или – что еще хуже – в этом экипаже.

А ведь он был в дурном настроении еще до начала этого путешествия!

Заняв место в экипаже, он холодно посмотрел на свою пассажирку. Все, о чем следовало позаботиться, было выполнено: она съежилась под шерстяным пледом, ее ноги стояли на одном из кирпичей, муфта, которую он принес из другого экипажа и отдал ей пару минут назад, была с ней. Хотя слово «съежилась» неверно описывало позу девушки. Она сидела, напряженно выпрямив спину и демонстрируя враждебность, непреклонное достоинство и раненую гордость, и даже не повернула головы, чтобы взглянуть на него.

«В точности высохшая слива», – подумал он. Единственное, что он мог видеть у нее на лице под полями омерзительной коричневой шляпы, – это покрасневший кончик носа. Удивительно только, что этот кончик носа не дрожал от негодования – как будто неприятное положение, в котором оказалась путешественница, было его виной.