Сожженная земля - Светлана Волкова

— Мэтр, оглянитесь вокруг. Создатель уже воздал всем за благочестие в полной мере. С нас хватит.

Старик не слушал парня, а совал книги в мешок. Троица на плоту поплыла дальше, вверх по руслу новорожденной реки. Через несколько метров они поравнялись с барахтающимся торговым возком. Легкие, герметичные кибитки оказались отличным плавучим средством. Только их почти не осталось. Весь торговый транспорт в окрестностях столицы испепелило вместе с хозяевами.

Каким чудом уцелела эта повозка, никто не знал. Ее пассажиры походили не на торговцев, а на фермеров. Двое мужчин, зрелый и молодой, схожие лицом, как отец и сын, крепко держали под локти женщину. Та рыдала и рвалась за борт телеги.

— Петри! Сынушка мой! Ангелы Создателевы, за что он, за что не я, старая да глупая?!

— Мать, охолони! — увещевал парень и оттаскивал бабу от края повозки. — Прекрати, мать, ну право же. Радуйся за него, а не голоси! Он нынче в кущах Создателевых, а нам мыкаться. Ни земли, ни скотины, ни денег. Куда податься, чем заниматься, каких горестей еще ждать — кто ответит? Священники погорели, а магики государыню предали. А Создатель по нам прошелся сперва огнем, потом водой. Никого над нами не осталось. Возблагодари Создателя, что забрал к себе Петри. Его пожалел, а нас оставил мыкаться неприкаянными.

Жестокие слова сына достигли чувств и сознания женщины. Она отпрянула от края и рухнула задом в центр повозки. Безжизненный взгляд уставился в невидимую точку на плоском пустом горизонте.

Зубоскал с крепкого плота, плывущего против течения, окликнул фермерского сына:

— Эй, парень! Лови!

Тугой кошелек полетел в возок и гулко звякнул, ударившись о борт. Отец и сын ошалело уставились на кошелек, а затем дружно повалились на колени.

— Благослови вас Создатель, славный милорд!

— Погодите благодарить! Уберегите сперва дареное от мародеров.

Парень белозубо оскалился и поднял со дна телеги лезвие от косы и два серпа. Аристократ на плоту зажмурился — солнце ослепило его бликом от остро заточенных лезвий.

— Нам есть чем встретить лихунов, милорд! — зловеще заверил молодой крестьянин.

— Так ведь и они к вам не с голыми руками подойдут, — усмехнулся лорд.

Течение унесло повозку крестьян дальше на север. Щедрый весельчак снова приобнял спутниц. Девушка под его правой рукой, тоненькая блондинка с изящными чертами лица, расхохоталась.

— И кто из нас добрая душа? Леди Беделин обрекла нас на размокшую еду, а ты, Керф, выбросил все наше золото этим крестьянам? Не знаю, кто из вас глупее в своей щедрости!

Парень ласково растрепал блондинке волосы. Они явно были близки: с Беделин-Бенни он не позволял подобных интимных жестов, и обеих девушек это устраивало.

— Не жадничай, Эйт! Пусть бедные да голодные получат пищу и знания. А мы нынче вольные пташки. Для нас пришло время искать новую пищу и новые знания.

Изящная блондинка Эйт фыркнула.

— С кистенем на большой дороге? Уверена, у тебя это отлично получалось Пока ты не попался солдатам и тебя не приговорили стать «Королевским Медведем». Я знаю, что ты тоскуешь по той жизни, Керф, но не хочу разделять ее с тобой!

Керф с размаху хлопнул блондинку по ягодицам.

— Ах, не хочешь? Негодница Эйт! А как же любовь?

— Вот еще, разбежался! Любовь ему подавай! Мы с тобой просто развлекаемся, Керф. Не говори мне о любви!

По лицу Керфа пробежала тень. Шатенка Беделин, которой становилось все больше не по себе, попыталась перевести разговор, принимавший слишком интимный оборот:

— Милорд, леди Эйтана, взгляните! Два короба плывут прямо к нам! Может, в них что-то полезное?

— Бенни, детка, у тебя глаз алмаз! Давай проверим, может и впрямь пригодится! Вот только брось-ка эту привычку — милорд, миледи! Мы не в Академии и не при дворе. Мы изгои. Наши имена в списке тех, кого надлежит поймать и обезглавить. Ты, я, Эйти — на равных. Так что давай без милордов и миледи. Друзья зовут меня Брог. Можешь звать меня по имени, Керф, — но эта привилегия у другой красавицы, — он подмигнул светловолосой леди Эйтане. — Как бы мне не запутаться, если еще одна красавица начнет обращаться ко мне по имени! Но чего точно не стоит делать, это кликать меня милордом. Договорились, Бенни?

— Договорились… Брог!

— Вот это другое дело! Эйти, ты же не ревнуешь, правда?

Эйтана выразительно подняла бровь.

— Ты слишком высокого о себе мнения. С чего бы мне тебя ревновать? Ты свободен и можешь делать что хочешь с кем хочешь.

— Ага, все-таки ревнуешь! — нелогично заключил Керф.

Эйтана воздела глаза, словно жалуясь небу, с каким идиотом свела ее судьба. Тем временем Беделин притянула к плоту короба, которые барахтались возле одинокой колонны. Еще пару дней назад колонна была частью городского особняка, а сегодня особняку не повезло оказаться посреди русла новорожденной реки. Из всего строения каким-то чудом уцелела лишь эта колонна.

— Проклятое течение… Эйт, вы с Бенни придерживайте этот ящик, он полегче. А я пока затащу на плот второй… Эйт… Ты меня слышишь?

Леди Эйтана стояла неподвижно, как окаменевшая, с открытым ртом. Зоркие глаза, расширенные от изумления и ужаса, были обращены к северу. Керф и леди Беделин обернулись на север, чтобы увидеть, что поразило их спутницу. Там, вниз по течению нарождавшейся реки, на холмах возвышалась прозрачная женская фигура колоссальных размеров. В золотых лучах солнца она танцевала и росла все выше в небо. Кроваво-алое сияние губ резало взгляд даже с такого далекого расстояния. Ослепительный белый свет лился из глазниц, белые змеистые волосы струились по плечам.

— Ч..что… ч-что это?… — запинаясь, вымолвил Керф. Беделин в безмолвном оцепенении взирала на немыслимое зрелище.

— Богиня, — выдохнула Эйтана. — Богиня Иртел пробудилась. Река… эта река — Она. Она вернулась из тысячелетнего заточения. Этот потоп был ее пробуждением.

* * *

Посреди пустыни пепла стояла нетронутая деревня. Почти нетронутая. Точно кто-то очертил в середине правильный овал и уничтожил все, что осталось за его очертаниями. Несколько домов оказались на середине спасительной границы. У таких строений неведомый художник будто стер ластиком стены, часть крыши, подпола, что попали за грань. Оставшаяся часть рушилась, но пара домов выстояли. Их выжившие обитатели завесили образовавшиеся проемы тряпками, заставили досками из разрушенных домов.

Одним из таких зданий был дом сельского головы. Хозяева загородили провал на месте задней стены дюжиной досок и перемотали их ветошью. Перед крыльцом, обращенным к центру спасительного круга, собрались все селяне, кто уцелел в чудовищном пожаре. Сам голова держал речь.

— Стал-быть, братцы, дорожки у нас нонче всего-то — али на юг, в Аревайю, али на север, в столицу. Милорд магик толкует, мол, в столице рабочие руки крепко надобны. Наградят токмо не сразу, а жильем и харчами обеспечат. По прошествии, как казна оправится, стал-быть, щедрое пожалование всем, кто государыню в темные времена выручил. Надо решать. Кто пойдет на север, тех милорд магик сам проводит, под своей защитой. Кто на юг — стал-быть, сами по себе. Ну, туда и дорога ближе, и живот сохраннее.