Секрет еловых писем - Фрауке Шойнеманн

– Эй, Уинстон! Куда ты так помчался? Одетта ведь ничего не съела. Значит, она скоро вернется. Подожди еще немножко!

В голосе Киры слышалось разочарование. Ясное дело, ведь она хотела сделать мне приятное, накормив Одетту. Эх, как мне хотелось объяснить ей, почему я решил убежать. Раньше, когда мы поменялись с ней телами, мы легко и свободно обменивались мыслями. Теперь у нас это уже не получается. Жалко, но что поделаешь. Все равно я ни за что не согласился бы снова стать девочкой – это было слишком тяжело и утомительно. Слишком много мелкой суеты для такого кота, как я!

– Ну наконец-то вы пришли! – Том и Паули уже ждали нас. Они сидели в плетеных креслах на веранде «Айсмари». Как известно, это любимое кафе-мороженое всех вильгельминцев – так называют себя учащиеся гимназии «Вильгельмина». Паули вскочила, подбежала к нам и наклонилась, чтобы подхватить меня на руки:

– Дружище, Уинстон, старина! Как давно я тебя не тискала! Я очень соскучилась по тебе.

Муррр, муррр, МУРРР! Как я переменился. Сам себе удивляюсь. Если бы мне еще пару месяцев назад кто-то сказал, что я по доброй воле позволю какому-нибудь ребенку взять меня на руки – да-да, и что даже буду рад этому, – я бы расхохотался в лицо тому наивному существу. До того как я познакомился с Кирой и ее друзьями, я вообще терпеть не мог детей. Они казались мне слишком необузданными и горластыми. А вот теперь я вынужден признать, что моя жизнь без детей была просто скучной. Такой… ну… слишком спокойной!

– Эй вы, перестаньте сюсюкать, – вмешался Том и, наморщив веснушчатый нос, с упреком посмотрел на всех поверх своих больших очков в коричневой роговой оправе, – и хватит тискать Уинстона! Мне срочно нужно мороженое в форме спагетти и много-премного шоколадной стружки. Давайте наконец сделаем заказ. Сегодняшний день в школе выжал из меня все соки!

– Правда? – удивилась Кира. – А что с тобой случилось? У меня сегодня все было в порядке.

– Знаешь, если бы я получил по математике «хорошо» вместо «неуда», я бы тоже не жаловался. Но больше всего… – тут Том тяжело вздохнул, – меня убивает новая идея господина Преториуса – ну, та самая, насчет друзей-одноклассников. Такой бред!

Напомню, что господин Преториус преподавал биологию в 7-м «Б» и одновременно был классным руководителем. Очень приятный человек – и, естественно, большой любитель кошек, как все приятные люди! Поэтому я удивился, зачем это он придумал что-то такое, что Том назвал ужасным. Я не слишком понимал, что учитель имел в виду под друзьями-одноклассниками, но мне показалось, что идея сама по себе неплохая. И я убедился, что так считал не я один.

– Почему не нравится его идея? По-моему, она неплохая, – удивилась Паули и провела ладонями по черным как смоль волосам, торчащим в разные стороны. Паули всегда утверждала, что она панк, и это, вероятно, означало, что у нее должна быть именно такая прическа. А к прическе – рваные джинсы и майки и обведенные черным глаза. – Ведь если будет ясно, кто из одноклассников должен передать тебе классные записи, когда ты болеешь, можно хотя бы быть уверенным, что он действительно это сделает. Согласись, обычно о тебе никто и не вспоминает.

– Верно, – кивнул Том. – Я тоже ничего против этого не имею. Но я считаю глупым, что такие «друзья» выбираются по жребию. По-моему, мы должны сами это решить. Тогда у каждого появится более-менее нормальный друг.

Кира и Паули почти одновременно пожали плечами.

– Это не страшно, – возразила Кира. – В конце концов, все болеют не так часто. Так что можно спокойно взять листок с домашним или классным заданием даже для тех, кто тебе не очень нравится.

– Неужели? – Том скептически взглянул на нее. – И кто же достался тебе по жребию в друзья?

Кира немного помедлила и ответила не сразу:

– Ну-у, я вытащила Паули.

Том вытаращил глаза от удивления:

– Серьезно?!

– Да, мне колоссально повезло.

– Что-что? У нас в классе двадцать восемь учеников – значит, в барабане было четырнадцать имен, – и ты вытащила именно бумажку с именем Паули?! Я просто не верю! Ты наверняка смухлевала.

Кира ничего не ответила, Паули захихикала:

– Если честно – да. Мы немного себе помогли. Сначала Кира вытащила Эмилию, но быстро бросила бумажку обратно в коробку.

Я прекрасно понимал Киру. Эмилия вместе с ее подружкой, подлой Леонией, были самыми ужасными девчонками в 7-м «Б». Воображалы, ехидные, грубые – короче, не самые приятные ягодки на торте. От таких лучше держаться подальше. Мне бы не хотелось приносить домашние задания такой противной девчонке, если она заболеет.

– Короче, мне повезло со второй попытки, – сказала Кира. – Я вытащила бумажку с Паули. Здорово, правда?

Том снова тяжело вздохнул.

– А тебе кто достался? – спросила Паули.

Том набрал в грудь воздуха и надул щеки:

– Эмилия. Я вытащил Эмилию.

Мяууу! Клянусь своей когтеточкой! Конечно, я кот и не очень разбираюсь в таких вещах – но тут мне подумалось, что обе девочки должны как можно быстрее угостить Тома ОЧЕНЬ большой порцией мороженого-спагетти.

– Спасибо, господин профессор! Правда, огромное спасибо!

Ну-ну, что там такое? Кира, Паули и я зашли в нашу квартиру как раз в тот момент, когда Анна бросилась Вернеру на шею. Вообще-то ей не были свойственны такие порывы. Насколько я могу судить, Вернер и Анна всегда общались сдержанно, сохраняя дистанцию. Нет, не подумайте, что они испытывали неприязнь друг к другу. Наоборот – на мой взгляд, между ними было нормальное взаимопонимание. Но, насколько я знаю старину Вернера, он всегда ужасно робел, если ему кто-то нравился. А мне кажется, что Анна ему очень нравилась. С тех пор как у нас поселились Анна с Кирой, мой профессор очень изменился – во всяком случае, он вел себя иначе, чем все предыдущие годы. Например, он стал больше следить за своей внешностью. Конечно, Вернер всегда был аккуратистом, но в последнее время он проводил перед зеркалом подозрительно много времени. Свои каштановые локоны с седыми прядями он зачесывал то на одну сторону, то на другую, хотя это было абсолютно бессмысленно, потому что для его шевелюры было безразлично, как лежали локоны: она все равно выглядела всклокоченной. Кроме того, с недавних пор Вернер стал придирчиво относиться к своей одежде. Если ему не нравилось то, что он видел в зеркале, он немедленно переодевался. Это была абсолютно новая привычка! По крайней мере, когда экономкой у нас была Ольга, сестра Анны, он никогда этого не делал. Уж я-то знаю!