Вы не хотите летать - Петр Ингвин

Гиеник — привычное в быту сокращение, вроде го-граммы. Полное название — гигиенник, который, в свою очередь, произошел от «помещения для гигиены». Не все соседи могли похвастаться даже встроенными гиениками, что же говорить о единственном и неповторимом живом? У большинства по-прежнему стояли «санузлы», название которых для нормального человека требовало расшифровки. Во многих языках «сан» означает «святой». И, кстати, при чем здесь узел? Ответ есть в потоке, но ради санузла лезть туда не хотелось. До переезда семья жила у маминых грандов, и Соня знала, что обычный санузел состоял из ванной (главной ее частью была ванна), душевой (соответственно, с душем) и туалета с (никогда не поверите, потому что никакой логической и лексической связи) унитазом. Для Сони, по примеру папы любившей играть словами, в том числе читать их наоборот, главный предмет санузла выглядел страшновато — грозил затянуть, а, учитывая предназначение, этого ну никак не хотелось.

Гиеник от совмещенного санузла отличал цирюля — банщик-лекарь-парикмахер. В домах со встроенным гиеником цирюля был как запертый в клетке зверь, а в живом доме мог вытащить рабочие щупальца, подать воду и впитать лишнее где угодно. В целом гиеник тоже не нуждался в отдельном помещении — без разрешения никто в чужую комнату не войдет. Но привычки прошлого остались, и семья предпочитала гигиениться в закрытых кабинках.

Из гиеника Соня прошла через шкаф-рамку, раздалось шипение окутавшего спрея, и, само собой, дому вновь полетело указание:

— Зеркало!

Соня любила облегающие наряды. Взрослые заморачивались с трехмерными конструкциями, чтобы где-то торчало, где-то свисало, где-то лежало складками или трепыхалось на ветру. Это бывало красиво, но до чего же неудобно! Молодежь поголовно носила обтягивающее. Выбранный Соней костюм — белый в красных и голубых одуванчиках — у взрослых вызвал бы приступ милоты и улыбчивого, как над маленькой, восхищенного кудахтанья. Ну и что? Соне нравилось. Да, чересчур ярко, броско и не совсем по-взрослому, но разве это повод не носить такую прелесть? Красота — понятие относительное. Будь в мире какие-нибудь эталоны, все люди перестали бы влюбляться друг в друга, ныне таких до неприличия разных внешне и внутренне. Поэтому каждый должен носить то, что нравится именно ему, и обязательно найдется тот, кто это оценит. А еще Соне хотелось поразить будущих одноклассников. Точнее, членов команды — группы обучавшихся в училище назывались командами.

До момента, когда Луна окажется в верхней точке, еще несколько часов.

— Звездное небо, — распорядилась Соня.

Потолок сменил вид на дополненную реальность. Звезды не интересовали, хотелось посмотреть на невидимую сквозь белесую мглу восходящую Луну, и она предстала во всей красе — желтая и почти круглая, едва начавшая убывать: полнолуние было позавчера.

— Сколько осталось?

Вопрос в последнее время звучал часто, и дом обошелся без уточнений.

— Осталось два часа тридцать две минуты.

Еще долго.

— Кто где находится?

В воздухе возник полупрозрачный план дома. Мама работала в кабинете, папа «колдовал» на кухне — он не любил стандартную еду, поэтому блюда из принтера всегда старался переделать во что-то необычное и еще более красивое, чем было. Или хотя бы разнообразить свежими фруктами либо водорослями. Или неожиданным десертом из холодильника. В список пополнения папа всегда вносил корректировки, и никто не знал, чем замаскировавшийся под цветущую стену аппарат побалует после новой загрузки.

С новым холодильником произошло как с домом, только наоборот: до Сониной семьи эта технология добралась в последнюю очередь, главным у Зайцевых считалось другое. Вживленный в стену холодильник поразил Соню не меньше, чем все прочее в новом жилище. Пользоваться было просто: вставить в гель еду, которая быстро портится, и она хранилась там почти вечно. И как же не опробовать это устройство на себе, когда тебе девять или даже одиннадцать? Играя в прятки, Соня с Мишкой не раз выбирали его укрытием. Холодильник недовольно бурчал и выпихивал обратно, его ровный голос сообщал, что данный продукт хранению не подлежит ввиду возможности утраты некоторых необходимых свойств.

Мишкина метка в его спальне по-прежнему была расплывчатой, как и мамина, — он все еще сидел в потоке. Игры с погружением в другую реальность — это, конечно, здорово, имитация мест, куда обстоятельства не позволят добраться обычным способом, совмещала обучение с привитием профессиональных навыков. Так говорят взрослые. А для Сони поток был местом, где можно найти новое, необычное, неизведанное. Особенно она любила читать.

В общем, Соня любила учиться. Речь сейчас не о лунном училище, это другое, вне обычной схемы. А школу Соня уже закончила и перешла на высшее. Учеба проходила дистанционно, летать никуда не надо, а роль преподавателя и экзаменатора выполнял виртуальный помощник. При желании поступить в университет до училища мог любой, но у большинства даже школьное обучение затягивалось на годы.

Мишка, негодник, сейчас, наверняка, не учится, а играет. Скорее всего, как проснулся, так и летает на птерике — последнее время он почти не вылезал из седла. Глядя на расплывчатую метку брата, отчаянно захотелось присоединиться к нему в любой, пусть самой глупой игре. На Луне чипов и потока нет, там человек — просто человек, такой, каким создала природа. И игры, соответственно, не виртуальные, а самые что ни на есть жизненные. Родители рассказывали про училище, и жизнь там напоминала игру на выживание. Андрики не любят технику. Они говорят, что люди идут не той дорогой. Но в земные дела андрики не вмешиваются, а если бы люди пошли не туда, то в будущем не создали бы машину времени, которая закинула Луну в прошлое. И андриков не было бы. Выходит, они лукавят? А взрослые говорят, что андрики хитрить не умеют. Это называется «парадокс». Ну, ничего, скоро Соня сама все узнает.

Она не представляла, как сможет жить без чипа и очков. Электроника проникла всюду, чипы делали вещи и людей чуть ли не всемогущими. Чипами с недавних пор называлась вся компьютерная техника — все, что помогало взаимодействовать с мировым потоком информации. Человеческий чип помещался в горошинке величиной меньше макового зернышка, он вживлялся вскоре после рождения, и растущий ребенок сразу учился жить с умными вещами в мире и гармонии.

Очки дополнительной реальности управлялись движением глаз и бровей, некоторые команды можно было подать жестом, голосом и даже мысленно. Многие не снимали их даже во сне. А в поток можно войти в любом месте Земли и ближнего космоса. Ну, понятно, кроме Луны. Для большинства игр достаточно го-грамм, но в очках и, особенно, с поддержкой гравикресла ощущения и эмоции были несравнимы.

Очки заняли место на переносице, Соня откинулась спиной на подхватившую и стянувшую, как ремнями, выдвинувшуюся из стены мякоть гравикресла и вызвала симулятор птерика.

— К брату, напарницей, — скомандовала она.

После легкого головокружения границы мира раздвинулись. Вокруг царило лето. Бедра ощутили подскочившее при взлете седло, на голове был шлем, тело обнимал спасательный экзоскелет с реактивным ранцем и парашютом. Даже в играх безопасностью пренебрегать не стоило, иначе можно лишиться допуска.