Книги онлайн и без регистрации » Классика » Книга снобов, написанная одним из них - Уильям Теккерей

Книга снобов, написанная одним из них - Уильям Теккерей

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 62
Перейти на страницу:

Кстати, поскольку некоторые читатели не отличаются сообразительностью, я могу тут же сказать, в чем заключается мораль данного повествования. Мораль вот в чем: раз Общество установило некоторые обычаи, то люди обязаны подчиняться общественному закону и выполнять его безобидные предписания.

Если бы я отправился в Британский и Международный институт[9] (сохрани меня, боже, пойти туда под каким бы то ни было предлогом и в каком бы то ни было костюме), — если б я отправился на званый чай в халате и шлепанцах, а не в обычном одеянии джентльмена, то есть в бальных туфлях, вышитом жилете, жабо, белом галстуке и с шапокляком, — то я оскорбил бы общество, иными словами, ел бы горошек с ножа. Пускай швейцары выведут человека, который так оскорбляет общество. Такой обидчик по отношению к обществу есть самый закоренелый и упрямый сноб. Общество, как и правительство, имеет свой кодекс, свою полицию, и тот, кто хочет пользоваться преимуществами обычаев, принятых для общего блага, должен их соблюдать.

По природе я не склонен к самомнению и терпеть не могу похвальбы, однако здесь мне хочется рассказать один эпизод, который служит пояснением предыдущего и в котором я, как мне кажется, вел себя довольно благоразумно.

Несколько лет тому назад, когда я был в Константинополе с весьма деликатной миссией[10] (русские, говоря между нами, вели тогда двойную игру, и нам потребовался еще один посредник), Лекербис-паша из Румелии, в то время главный галеонджи Порты, давал дипломатический обед в своем летнем дворце в Буюк-Дере. Я сидел по правую руку от галеонджи, а русский представитель, граф Дидлов — по левую. Дидлов был денди, который умер бы в мучениях от аромата розы: он трижды покушался на мою жизнь в течение переговоров, но при публике мы встречались, как друзья, и раскланивались самым сердечным и приветливым образом.

Галеонджи является, или являлся, — увы! шелковая удавка покончила с ним, — стойким приверженцем старой школы в турецкой политике. За обедом мы ели пальцами, а вместо тарелок нам служили плоские лепешки; единственным нововведением были европейские напитки, к которым галеонджи усердно прикладывался. Это был сущий обжора. Среди других блюд перед ним поставили одно очень большое: ягненка, запеченного целиком, в шерсти, и начиненного черносливом, чесноком, ассафетидой, каперсами и другими приправами, — самая отвратительная смесь, какую только смертному доводилось обонять или пробовать. Галеонджи набросился на это кушанье и, следуя восточному обычаю, усердно угощал им своих друзей справа и слева; а когда ему попадался особо лакомый кусочек, он запихивал его гостю прямо в рот собственными руками.

Я в жизни не забуду, какой вид был у бедняги Дидлова, когда его превосходительство, скатав порядочный ком этого лакомства и восклицая «бук-бук!» (это очень вкусно!), сунул этот ужасный шар Дидлову. Глаза у русского выкатились на лоб; он проглотил кусок с гримасой, за которой, как мне показалось, должна была следовать конвульсия; он схватил стоявшую рядом бутылку, в которой был не сотерн, как он думал, а французский коньяк, и только выпив ее почти до дна, понял свою ошибку. Это его доконало: его вынесли из-за стола замертво и положили охладиться в беседке над Босфором.

Когда дошла очередь до меня, я с улыбкой принял угощение, сказал: «Бисмилла», — и с аппетитом облизнулся, а как только подали следующее блюдо, я сам скатал шар очень умело и так ловко сунул его в рот старому галеонджи, что покорил его сердце. Россия сразу оказалась скомпрометирована, и Кабобанопольский договор был подписан. Что же касается Дидлова, то его карьера на этом кончилась: он был отозван в Санкт-Петербург, и сэр Родерик Мерчисон потом видел его в уральских рудниках, где он работал под № 3967.

Стоит ли говорить, в чем заключается мораль этой истории? Жизнь в обществе богата неприятностями, которые необходимо терпеть и еще улыбаться при этом.

Глава II Царственный сноб

Давным-давно, еще в начале царствования ее величества, «в один прекрасный летний вечер», как сказал бы мистер Джеймс[11], трое или четверо молодых дворян, пообедав, пили вино в гостинице миссис Андерсон «Королевский Герб», в королевских угодьях Кенсингтона. Вечер был благоуханный, и глазам путников представлялась мирная картина. Высокие вязы старинного парка уже раскинули густолиственную сень, и бесчисленные коляски английской знати проносились мимо, направляясь к дворцу Сассекса Великолепного (доходы которого впоследствии позволяли ему устраивать разве только званые чаи) — он давал парадный банкет в честь своей племянницы-королевы. Когда кареты знатных господ высадили своих владельцев у банкетного зала, их кучера и лакеи отправились по соседству распить кувшин-другой темного эля в саду «Королевского Герба». Мы наблюдали за ними из нашей беседки. Клянусь святым Бонифацием, зрелище было поразительное!

Тюльпаны в садах мингера Ван Донка не поражают такой пестротой красок, как ливреи этих разношерстных прислужников. Все полевые цветы рдели на их гофрированной груди, все переливы радуги сверкали на плюшевых штанах, а лакеи с длинными жезлами расхаживали взад и вперед по саду с той очаровательной важностью, с тем восхитительным подрагиванием ляжек, которые всегда таят для нас какую-то неизъяснимую прелесть. Эти аксельбанты церемонно прогуливались взад и вперед в канареечном, алом и ярко-голубом, и дорожка парка была для них недостаточно широка.

Вдруг среди всего этого важничанья негромко прозвонил колокольчик, открылась боковая дверь, и собственные лакеи ее величества (высадив из кареты свою царственную госпожу) появились в парке в алых ливреях с эполетами и в черных плюшевых штанах.

Жалко было смотреть, как все прочие бедняги Джоны разбежались кто куда при их появлении! Ни один честный слуга простого смертного не мог устоять перед королевским лакеем. Все они ушли с аллеи, забились в темные углы и молча допивали там свое пиво. Королевские лакеи владели садом, пока не было объявлено, что для них готов обед: тогда они удалились, и мы слышали, как они произносили консервативные речи, предлагали тосты и аплодировали друг другу. Простых лакеев мы больше не видали.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 62
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?