Тайные знаки - Александра Сашнева

Валерий догнал ушедшего вперед Жака, и они о чем-то тихо заговорили между собой.

Марго рассматривала чистые стены, лестницу, аккуратные перила, выключатели на стене и удивлялась. Ей махом стала вся очевидная пропасть между Россией и Европой. Ни в Питере, ни в Москве, ни в вонючем Ялуторовске она ни разу не видела ни одного подъезда без графити самого дурного и похабного толка. А уж чтобы лампочка сама зажигалась…

Жак открыл дверь в аппартамент и выключил свет на лестнице, ткнув в кнопку пальцем.

— Ладно, хоть кнопка для выключения есть, — усмехнулась Марго по-русски. — А то как на другой планете. Мазафака!

— Привыкай, — тихо по-русски же шепнул толстый.

— Прошу. Обувь снимать не надо. Здесь не принято, — объявил галерейщик и вошел первым.

— Ля-ля-ля! — запел Валерий, впархивая в помещение. — О, шанзЭлизе! О! Париж! Париж! О матэн, а минюи, а миньет… ха-ха! Только здесь я чувствую себя счастливым. Я сбрасываю тут килограмм пять сразу и еще пять на следующий день. Это потому что в воздухе много аэроионов. Слышала про люстру Чижевского? Я в Моске купил недавно. А тут Гольфстрим! Никаких люстр не надо.

Не смотря на предупреждение Жака, Марго в растерянности остановилась у порога. Рефлексы. В общаге-то ходить в «бульдогах» было нормально — там все равно песчаные дюны по полу катались. А тут — ковры! Дорогие.

— Проходите в гостиную, — распорядился Жак откуда-то из темноты.

— Давай-давай! — подтолкнул Кошу Валерий. — Не позорь меня.

— Наливайте себе, чего хотите, — снова крикнул Жак из дальней комнаты.

Толстяк плюхнулся на белый кожаный диван и пристроил свой драгоценный кейс между толстых ляжек.

— Ты и здесь свою цепь не отомкнешь? — зевнула Коша-Марго.

— Отомкну, — ответил Валерий и полез в карман за ключом.

Зазвучала музыка. Наверное, Жак включил. Струнный квартет. Очень хорошего качества звук.

Присев на краешек огромного белого кресла, Марго с интересом оглядывала стены гостиной, на одной их которых шпалерой висели очень приличные работы (от авангарда до романтизма), на другой такая же шпалера из непристойной вернисажной мазни — от академических «ню"(выполненных четверокурсниками Репинки) до авангардистских геометрически-абстрактных композиций и плохо сработанных перепевов Дали наштампованных голодными (и не очень) работниками кисти и пера с Крымской набережной.

Часы в аппартаменте Жака показывали одиннадцать.

— Здесь на час раньше? — спросила Марго.

— Да, — Валерий переместил кейс к левой ноге и потер освобожденное запястье.

Окинув требовательным взглядом бутылки, стоявшие перед ним на маленьком столике, толстый потер руки и потянулся к коньяку. Налив себе в стакан для воды, он промакнул платком потный лоб и единолично выхлестал дозу целиком.

— Пока Жак не видит, — крякнул Валерий и сладко поморщился. — Французы пить не умеют. Цедят по капле и нюхают. Не понимаю. По мне так лучше сразу граммулю опрокинуть, чтобы эффект получить незамедлительно.

Отставив наконец отстегнутый уже кейс, толстый вытащил из кармана золотой портсигар и, с улыбкой любителя вещей откинув крышечку, выудил из-за резинки очередной косяк.

— Будешь?

— Нет, — покачала Марго головой. — Что-то не хочется. С вином намешаешь — всю ночь скакать придется, а мне не хочется. Уже несколько суток на пределе. Устала…

— Ну тогда наливай. Коньяк — супер! А может, все-таки травки?

— Я сказала же…

— Да брось! Она учебная. Я уже третий косяк добиваю и хоть бы… э-э-э… а что я говорил? О чем?

— Тем более, — усмехнулась Марго.

Хотя надо отдать должное — при таком количестве вышмалянной зеленки, гей держался крепко. И связь мыслей держал удивительно!

— Ах, да. Учебная, — Валерий прикурил, затянулся и захлопнул портсигар. Любовно погладив крышечку, он смешно сморщил нос и чмокнул губами. — Какая вещь! Перламутр! Обожаю все блестящее. Как Пугачева! Алуся — супер! Потрясная-колбасная!!! Опять жрать хочется…

Валерий с шумом втянул дым.

— Я тоже люблю блестящее. И елочные игрушки, — сказала Марго и протянула руку за красным вином.

— Что, красненького? Давай! — Валерий наплюхал попутчице полный стакан, который та выпила почти целиком. Настроение поползло вверх. Марго развалилась и поняла, что может пораскинуть мозгами. К тому же у нее появились новые версии по поводу причин, приведших ее в Париж.

Рита (пьяница и наркоманка) впечатлилась на ее россказни и тоже сошла с ума. А паспорт подделала Коше по какой-то странной, одной ей (Рите) понятной причине. Может быть, это Рита кого-то грохнула и хотела, чтобы у нее был новый паспорт. А что касается профессора, так его и впрямь, наверное, замочили. Только не Коша. А какая-то девка дико на Кошу похожая. А она, Лиза Кошкина, просто присаженная на дурацкого профессора подумала на себя. Просто по привычке. Просто потому что ей приснился такой дебильный сон. Но сон — это полная мура.

А на самом деле она никого не убивала, что уже хорошо. А значит, на крайняк, если здесь не покатит, можно вернуться в Россию. Хотя… Зачем? Что там делать? В этой жестокой, враждебной холодище? Зависеть от Вальков?

Раньше хоть дворником можно было устроиться. Устроился и забыл. Потому что работа все равно бросовая. Уж из дворников точно не выгонят. А в свободное время — рисуй себе, сочиняй что захочешь. Кайф. Денег мало. Ну и ладно. Втихаря картинками приторговывать — на каникулы в Крыму можно легко набрать. А то и автостопом. Но эта лафа на Шевчуке, Митьках и Гребне вся обломилась. Закрыли эту лафу. Теперь другие герои и другие расценки…

Так что, все не так плохо, как хотелось бы! Кто бы еще ее в Париж устроил? И как! Сразу в галерею на контракт. Контракта, правда, еще нет, но раз Валерий потащил ее с собой (билет, между прочим, сам купил) значит уверен, что наживется. Марго с удовлетворением пощуршала в кармане остатками баксов, которые ей подарила на прощание Рита — этого хватит и на то, чтобы затариться холстами и красками и на кофе и сигареты хватит, и на еду. На какое-то время…

Вино было и правда очень хорошим. Коша-Марго до сих пор чувствовала во рту приятный терпкий отзвук.

— Круто здесь! Мне нравится… Спасибо тебе, Валерий, — сказала она, умиляясь тому, как все классно.

— А… Пустое, — отмахнулся толстяк и, сверкнув перстнями, протянул растопыренную руку. Минуту он вспоминал, что хотел от Марго. Вспомнив, обрадовался. — Давай слайды. Я уже, кстати, намекнул Жаку.

— Держи, — Марго передала стопку рамочек.

Положив их в карман, толстый беспокойно взглянул в сторону дверей и, снова плеснув себе щедрый полтинничек, хлюпнул его одним движением толстых губ бантиком. Потом поправил обесцвеченные волосенки и проверил ногой наличие кейса.