Этот жестокий замысел - Эмили Сувада

– Может, стоит отключить исцеляющий модуль? Если мы испугаем твою панель, она может снова ускориться, – говорит Леобен.

– У меня была подобная мысль, – доставая черный пистолет, соглашаюсь я. – Но мой план несколько примитивнее.

При виде оружия глаза Леобена сужаются. Это модель «Картакса» с глушителем, вкрученным в ствол, и перекодированным чипом прицеливания. Оружие заряжено обычными патронами – полыми полимерными пулями, начиненными исцеляющей сывороткой, которые оставляют только поверхностные травмы.

По крайней мере, они должны быть такими, если я не ошиблась в расчетах. Я их еще не тестировала.

Леобен впивается в меня взглядом:

– Ты серьезно?

– Это абсолютно безопасно.

Он фыркает и качает головой:

– По мне, так это звучит как предсмертные слова.

Он берет пистолет и вертит его в руках, взгляд Леобена становится отсутствующим. Его панель показывает данные с чипа прицеливания. Начальная скорость, отдача, имитация удара – все это отображается в виртуальном интерфейсе перед его глазами. Я бы тоже могла это видеть, работай моя панель. Но пока, когда я пытаюсь сосредоточиться на пистолете, вижу только искры от статики. Мои модули работают так – глючно и странно – всю неделю. И мне необходимо, чтобы они снова стали работать нормально. Мы ждали, пока заживут раны Коула, но ему уже стало лучше, и теперь мы торчим здесь из-за меня. Нет смысла бросаться вслед за Лакланом, пока моя панель не работает, и я не смогу кодировать.

Леобен проверяет патронник.

– Так какой у тебя план?

– Стреляй в бедро, – упираясь ногой в заднюю дверь джипа, отвечаю я. – С близкого расстояния, так точнее. – Я закатываю черные легинсы и указываю на алую метку, которую нарисовала на своей коже. – Я уже отметила нужное место, здесь ни артерий, ни костей. Только мышцы. А значит, потребуется всего дней пять, чтобы восстановиться. Этого должно хватить, чтобы панель установила все алгоритмы в ускоренном режиме.

Леобен стучит стволом пистолета по ладони.

– Это звучит безумно даже для тебя.

– У тебя есть идея получше?

Раздумывая, он склоняет голову в сторону.

– Вообще-то, да. Я могу выстрелить тебе в руку.

– Что? – Я отступаю на шаг назад и инстинктивно прижимаю руки к груди.

– Это безопаснее, – говорит он. – Если пуля вдруг разорвется в ноге, она может задеть артерию, а с рукой такого риска нет. К тому же там кости заживают быстрее, а исцеляющий модуль остановит кровотечение в считаные секунды. Давай, вытяни руку.

Я нерешительно смотрю на свои сжатые кулаки. План казался менее безрассудным, когда я раздумывала выстрелить в ногу. Рана в руке тоже должна ускорить установку алгоритмов панели, но кажется более пугающей и, безусловно, более болезненной. Вот только Леобен может передумать в любую минуту, а мне не хотелось бы делать это самой.

– Хорошо, – протягивая вперед левую руку, говорю я и выпрямляю пальцы, которые освещаются светодиодами панели. – Давай на счет пять…

Леобен нажимает на курок.

Выстрел из-за глушителя больше напоминает треск стекла, но все же пугает голубей в небе над нами. Они вырисовывают в небе спирали света, а их крики пронзают воздух, словно звуки града. Согнувшись пополам, я прижимаю руку к груди. Боль еще не вступила в свои права, но я чувствую ее приближение. Экстренные сообщения алыми буквами и с безумной скоростью возникают перед глазами. Показания артериального давления, оценка травм, уровень калорий. Мои модули приступают к работе, посылая адреналин в мышцы, отчего перед глазами все то расплывается, то становится четким. Я втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, а затем смотрю на свою руку, чтобы оценить повреждения.

Но там нет никакой раны.

Леобен запрокидывает голову и хохочет:

– Видела бы ты сейчас свое лицо!

Я поднимаю глаза, чувствуя, как все тело сотрясает дрожь.

– Какого черта, Ли?

– Да я бы ни за что не стал в тебя стрелять, кальмар.

Я бросаюсь вперед, чтобы врезать ему по руке, но тут вдалеке эхом разносится взрыв, и от этого у меня перехватывает дыхание.

Леобен выглядит так, словно ничего не заметил. А я застываю и старательно прислушиваюсь к звуку, который отражается от холмов. Кто-то другой принял бы его за выстрел, но я столько раз слышала его, что он отпечатался в моей памяти.

В этот раз он прозвучал тихо, и его приглушили крики голубей, но звук очень уж напоминал взрыв облака гидры.

– Что случилось? – спрашивает Леобен.

– Я кое-что услышала. А ты?

– Эти птицы просто сводят с ума мои звуковые модули. Что ты слышала?

– Взрыв.

Улыбка Леобена исчезает, а глаза стекленеют, сканируя деревья. И тут вдалеке раздается еще один взрыв.

– Этот я слышал, – выдыхает он.

Я поворачиваюсь и бросаюсь к деревьям. Сообщения вспыхивают перед моими глазами, пока я мчусь через лес и вверх по грязному склону. Панель автоматически запускает аварийные модули, освещая тропу. Леобен следует за мной по пятам, а когда я достигаю развилки, мы бок о бок направляемся на смотровую площадку на гребне холма. Я бежала по этой тропинке много раз, высматривая на небе квадрокоптеры «Картакса», чтобы они не нашли нас, но никогда не искала дурманщика.

Вакцина расшифрована. Вирус уничтожен. Никто больше не должен взрываться.

Мы вместе ломимся сквозь деревья и оказываемся на вершине холма у самого края скалы. Последние лучи солнца исчезли за горизонтом. Отсюда виднеются три остроконечных, словно пила, вершины горы и бескрайний еловый лес на юге. Я откидываю волосы с лица и ищу дымку. Стая голубей напоминает извивающееся и скручивающееся облако света, пробивающееся сквозь полог леса, но нет никаких признаков облака.

Перед глазами все мерцает, и я тру их, чтобы мой модуль вновь перешел в режим ожидания, но он не реагирует. Панель обращает внимание на уровень адреналина, а не на мои мысли. Она все еще считает, что я в опасности.

Хотя, может, так и есть.

Если это взорвались дурманщики, то у них, скорее всего, была установлена вакцина. Я создала код, благодаря которому в «Картаксе» смогли загрузить ее в каждую панель на планете. Конечно, на поверхности оставалось несколько выживших без панелей в руках, но с трудом верится, что двое из них взлетели на воздух рядом с нашим лагерем. А если это действительно облака гидры, то вакцина больше не работает.

Но мне даже не хочется думать об этом.

– Я ничего не вижу, – вновь потирая глаза, говорю я. – Не знаю, дело в моих модулях или нет. Панель все еще не реагирует на мои команды.

Леобен подходит к краю обрыва и всматривается в горизонт. Он проверяет тепловые сигнатуры и тестирует воздух на аномальные показатели. Если облако есть, то панель вычислит его.