Русский вираж. Куда идет Россия? - Владимир Рудольфович Соловьев

Кто в России сегодня может наладить разумное производство? Либо родной брат губернатора, либо его жена, либо дети. Любой другой вариант практически невозможен. При этом государство пытается помочь отдельным отраслям, и результаты бывают вполне позитивными — например, в сельском хозяйстве. Как только государство обратило на него внимание, начался настоящий бум.

Надо сказать, что ни в СССР, ни в постсоветской России до последнего времени не было такого резкого прорыва в этой сфере. Туда пошли огромные инвестиции — да, в нарушение правил ВТО, да, с коррупцией, откатами и т. д. Но как бы то ни было, они привели наконец к появлению некоего подобия эффективного сельскохозяйственного производства, пусть и с огромными провалами, проблема постепенно решается, министр сельского хозяйства больше не «расстрельная должность», как шутили в Советском Союзе, Россия начинает потихоньку вытеснять экспортные продукты отечественными и даже активно продает зерно и прочую продукцию за рубеж.

При всем том трагедия такого подхода очевидна. Во-первых, государство убеждается в том, что нет никакой частной инициативы, это все миф. Мы обеспечим помощь сельскому хозяйству, мы обеспечим помощь военно-промышленному комплексу, выдав 20 триллионов рублей до 2020 г. через вице-премьера Рогозина, и давайте развиваться. Но ведь это все равно несовременный подход. Государство не занимается созданием среды, а просто само начинает говорить, кто хороший, а кто плохой.

Если взять пример из области демографии, то вместо того чтобы создать условия, способные обеспечить взрыв рождаемости, государство как бы регулярно занимается ЭКО, каждый раз говоря людям: не любите друг друга, не встречайтесь, не рожайте детей — сейчас мы сделаем операцию, искусственно вас оплодотворим; правда, мы не знаем, каким получится этот ребеночек, но вы не волнуйтесь, мы все равно все сделаем сами, вам в таких сложных вопросах доверять нельзя.

Во-вторых, когда мы говорим о роли государства в развитии сельского хозяйства или экономики в целом, речь на самом деле идет о конкретных чиновниках, которые принимают решения от имени государства, не обладая сами этой собственностью и не неся лично финансовой ответственности за те решения, которые они принимают. При распределении государственных средств у чиновника появляется огромный соблазн, поскольку он распределяет, как известно, не свои деньги и в их распределении не обязательно исходит из экономической целесообразности. В любом случае само субъективное право чиновников распоряжаться государственными деньгами по сути является основой коррупции, взяток, откатов и т. п.

Россия — редкая страна, в которой существуют по крайней мере две валюты. С одной все понятно — это рубли, доллары, евро. Вторая же гораздо более ценна — это разрешение. Действует своего рода политика двух ключей. У тебя может быть сколько угодно денег, но если тебе не дали добро на проведение той или иной операции, даже не надейся ее осуществить. Ни один крупный актив нельзя купить, не получив предварительно «добро» на приобретение этого актива, неважно, есть деньги или нет. Метод, конечно же, абсолютно дикий, непонятный и странный. Доходит до того, что зачастую западные министры просят руководителя страны выступить в роли «крыши», чтобы не допустить наезда и отбора собственности со стороны нерадивых или слишком ретивых подчиненных.

Самое интересное, что именно эту проблему ни один из кандидатов в президенты и ни одна из партий даже не попытались озвучить, видимо, полагая, что можно плохого конкретного чиновника заменить на хорошего, и все будет замечательно. По-прежнему считается, что есть абсолютные меры, применение которых все исправит.

Так что если рассматривать тандем как экстренное средство для преодоления кризиса и принятия жестких экономических решений, то краткосрочно он дал положительные результаты. Но если рассматривать его как форму государственного устройства, то можно сказать, что эта форма работает скорее негативно.

Экономические задачи во многом оказались заложниками внутренних задач: не позволить себя рассорить, не создавать внутренней конкуренции. Результат — замораживание и зачистка политической поляны: не в плане уничтожения политических конкурентов, а в плане создания неравновесных конкурентных условий по доступу к СМИ, а главное — по восприятию критики. СМИ стали превращаться во что угодно, но только не в четвертую власть, — никого не волновало, что говорят журналисты. И сами они никаких «расследований» не проводили: ценилась только личная преданность и попытки не вскрыть нарушения, а угадать, к каким последствиям это приведет — поссорит или не поссорит тандем.

В итоге возникли два «клуба неприкасаемых», и возможность получения «крыши» от одного из этих клубов привела к полному отсутствию реальной борьбы с коррупцией, дикому разрастанию голодного чиновничества — голодного не в том смысле, что ему нечего есть, а в том, что его жадность переходит все границы. Поэтому СИЗО и тюрьмы забиты предпринимателями, у которых отбирают заводы и в принципе любые прибыльные предприятия, притом в роли рейдеров выступают структуры, от которых прежде такого никто не мог ожидать.

Примером стала, в частности, история, потрясшая весь деловой мир, — попытка отобрать аэропорт Домодедово. В роли рейдеров там и вовсе выступали высшие эшелоны российской власти, выступившие с предложением немедленной национализации хорошо работающего, эталонного бизнеса. Таких явлений не было в предыдущие годы, и то что при президенте Медведеве рейдерство дошло до такого уровня, конечно, сильно ударило и по морали общества, и по уверенности бизнеса в своих возможностях и правах, в частности в праве собственности.

Стало понятно, что защититься не может вообще никто, надо откупаться, появилась обширная когорта так называемых «хороших ребят», которые приходят и говорят: «Я помогу вам решить вашу проблему», — то есть возник еще целый класс паразитов, «промежуточных людей», которые за определенный откат, политические или финансовые уступки помогали бизнесменам разрешить их проблемы с государством или чиновниками.

Иными словами, в России предприниматели фактически превратились в изгоев. Не стыдно быть ученым, не стыдно быть чиновником, не стыдно быть сотрудником «Газпрома», не стыдно быть сотрудником западной компании, хотя и возникают мысли: «Бедный, что ж ты так мало зарабатываешь», — не стыдно быть даже вором в законе; сотрудником полиции быть как-то не очень ловко, но самое позорное — это быть предпринимателем: «Надо же, а со стороны казался таким приличным человеком». Особенно если ты не олигарх — тогда ты просто мелкий жулик. Нет, если ты аккуратненько, как говорится, «и еще на стороне немножечко шьешь» — вопросов нет. Это нормально.

На различных телеканалах, в том числе государственных, в течение многих лет формируется негативный образ бизнесмена как человека, который, если есть возможность, обязательно сворует или не заплатит налоги. Вывод: предприниматели — это самый социально ненадежный элемент, они нуждаются в обязательном контроле государства, иначе попросту обдерут нас всех как липку.

В результате страдает нормальный, честный, простой средний предприниматель, который не ворует, платит налоги и при этом даже не получает никакой общественной поддержки. И суд, который оправдает бизнесмена, будет подвергнут сильнейшему остракизму — потому что если ты оправдал бизнесмена, значит, он тебя купил. Бизнесмен превращается в дойную корову и для полицейских на улице, и для чиновников всех мастей, и для менеджеров разного рода организаций.