Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства - Николай Коняев

Потом побывали в имении барона Антона Генриха Жомини, который во время Отечественной войны служил генералом и в русской, и во французской армии у Наполеона. В имении его, где сам барон, собственно говоря, и нежил, в 1943 году собирались поселить пленного фельдмаршала Паулюса…

И все время, пока колесили мы по Гагинскому району, извиваясь, крутилась возле нас река Пьяна, связывая имение масона Пашкова, усадьбу Жомини и село Ломакино, где вырос генерал Власов.

Учитывая, что и имение Пашкова, и усадьба Жомини, и село Ломакино расположены на расстоянии мальчишечьего набега, можно говорить о соседстве их.

И соседство это, конечно, поразительное и неслучайное.

А в самом Ломакино мы постояли возле тонущего в зарослях кустов и густой травы дома, где родился и вырос генерал Власов.

Наш экскурсовод рассказал, что этим домом заинтересовался Пешеланский гипсовый завод, который входит в Московский промышленный холдинг. Поначалу планировалось открыть здесь, наподобие Болдино, музей генерала, но фронтовики Нижегородской области попросили тогдашнего президента Медведева разобраться с провокационной затеей, и с музеем решили погодить.

Почему-то после этого рассказа заходить в дом расхотелось, и мы прошли к обелиску, стоящему невдалеке от власовского дома.

Как и везде в России, бесконечны на ломакинском обелиске столбцы фамилий павших за Родину жителей села.

Только Коновых, четырнадцать человек, не вернулось с войны в Ломакино, а еще — тринадцать Барановых, а еще — двенадцать Власовых.

Фамилии самого генерала Андрея Андреевича Власова на обелиске, конечно, не было.

Но вернемся к автобиографии А.А. Власова, составленной им, когда он еще был советским комбригом.

«Я окончил сельскую школу. После чего на средства родителей и брата был отдан учиться в духовное училище, как самое дешевое в то время по плате обучения.

С пятнадцати лет, занимаясь подготовкой малолетних детей (репетитор), я сам зарабатывал себе средства на право обучения. По окончании духовного училища в гор. Нижнем Новгороде два года учился в духовной семинарии на правах иносословного (т. е. не духовного звания). В 1917 году после Октябрьской революции поступил в XI Нижегородскую единую трудовую школу 2-й ступени, которую и окончил в 1919 году. Поступил в 1919 году в Нижегородский государственный университет по агрономическому факультету, где и учился до призыва в РККА».

В Красную армию Власова призвали 5 мая 1920 года, и «за землю для крестьян, за лучшую жизнь для рабочего, за светлое будущее Русского народа», как он писал в немецкой газете «Заря», сражаться ему пришлось недолго.

В октябре 1920 года, после завершения Нижегородских пехотных курсов командного состава РККА, молодого краскома отправили на врангелевский фронт, но добрался он туда, когда боевые операции были завершены и начались карательные — расстрелы десятков тысяч сдавшихся белогвардейских офицеров.

Разумеется, особой разницы в изложении событий нет, и все же, как мы видим, акценты в «Открытом письме» чуть-чуть смещены.

В 1943 году Власову почему-то было важно, чтобы его осеняла славаучастника Гражданской войны.

А реальный послужной список — участие в разгроме крестьянских отрядов Маслака и Каменюка — для борьбы за «землю для крестьян, за светлое будущее Русского народа» явно не подходил.

Как, впрочем, не подходила для имиджа народного героя и вся по следующая служебная карьера Андрея Андреевича…

Еще более существенны разночтения в пункте образования.

В университете Власов провел менее года, и его слова: «Я. учился на гроши, добился высшего образования» — не соответствуют истине. По его письмам[2]видно, что и элементарной грамотности не хватало ему, не говоря уже о других познаниях.

В самой последней «автобиографии», созданной уже в ходе судебного заседания 30 июня 1946 года, Власов дал по поводу своего образования более объективные сведения: «Окончил два класса семинарии и курсы „Выстрел“…».

Высшего образования у Власова не было. Это важно. Но еще более существенны попытки обойти этот вопрос. И тут мы должны вспомнить, что «Открытое письмо» Власов писал, ощущая (или пытаясь ощутить) себя национальным героем, вождем и будущим спасителем России. Расстановка акцентов, смещение правды и выдумки в нем — принципиальны. Они показывают, каким Власов хотел быть, как хотел выглядеть в глазах сподвижников. Этим и вызвано самозванное повышение образовательного ценза. К высшему образованию в нашей стране тогда относились с уважением.

Но все же были тут, как нам кажется, и иные, подсознательные мотивы.

Власов все-таки получил в юности зачатки серьезных знаний, позволявшие ему, по крайней мере, ощущать недостаточность своего образования для той работы, которой приходилось заниматься. Явление это не столь и заурядное в Красной армии. У большинства советских военачальников, вспомните Буденного или Ворошилова, даже и сожаления такого не возникало.

Тем не менее для понимания судьбы и характера Власова важнее другое: ощущая явную недостаточность образования, Власов не считал возможным прервать свою карьеру для учебы.

Между тем поначалу карьера генерала складывалась довольно скучно и заурядно.

До июля 1922 года Власов занимал должность командира взвода, а затем — роты в четырнадцатом Смоленском полку второй Донской стрелковой дивизии, расквартированной в бывшей Донской области и Воронежской губернии.

В 1923 году, на пятую годовщину Красной армии, как сказано в биографическом очерке, изданном Школой пропагандистов РОА в Дабендорфе[3], комроты Власов был награжден именными серебряными часами.

Менялись номера дивизии и полка. Из второй дивизия сделалась девятой, а полк был переименован вначале в пятый Смоленский, а затем — в двадцать шестой Ленинградский. Но в карьере Власова, в его жизни существенных изменений не происходило.

Начальник полковой школы 26-го стрелкового полка, слушатель Высших стрелково-тактических курсов усовершенствования командного состава Красной армии «Выстрел», командир стрелкового батальона, временно исполняющий должность начальника штаба полка — обычная захолустная армейская судьба.

Вспоминая в 1943 году свою первую армейскую десятилетку, Власов напишет:

«Будучи командиром Красной армии, я жил среди бойцов и командиров — русских рабочих, крестьян, интеллигенции, одетых в серые шинели. Я знал их мысли, их думы, их заботы и тяготы. Я не прерывал связи с семьей, с моей деревней и знал, чем и как живет крестьянин.