Потерянное равновесие - Екатерина Гераскина

Не знаю, о чем они еще будут беседовать, но мне это не интересно. Единственное, что вызывает любопытство, так это когда именно он все это задумал. Вот почему он просил максимально сохранять наши отношения в секрете. Смешно даже. Хотя и я тоже не желала афишировать нашу связь по собственным причинам. Вот и получилось, что заигрались в секретность мы оба.

В таких неутешительных мыслях дошла до своей комнаты, открыла дверь, и только когда щелкнул магический замок, дала волю слезам, оседая на пол.

Закусила кулак, чтобы никто не услышал моих всхлипов, и… рыдала… выла… от боли предательства и разочарования, хойлова первая любовь! Не зря девушки в университете судачили о том, что редко первая любовь становится чем-то большим, как же они были правы. Видимо, это просто нужно пережить, перешагнуть и жить дальше.

Вот сейчас выпущу ту боль, что скопилась во мне, и начну новый день. Никто и никогда не узнает о том, что было со мной. Я сильная, и я со всем справлюсь. Пусть это будет мой первый урок, который я не сдала, но больше я никогда не буду страдать из-за парня.

Мной сейчас двигали злость и обида, но они же и давали сил. Вскоре я уже перестала злиться на Кристофа и начала на себя: за то, что дала слабину, за то, что позволила себе отойти от намеченной цели… за то, что позволила себе так глупо влюбиться, а ведь у меня есть путь, от которого я не собираюсь отступать, и он гораздо важнее, а потому в… разрыве наших отношений (буду именно так благородно называть наше расставание с его хойловым высочеством! Побрал бы он его!) найду положительный момент. Теперь у меня будет еще больше времени заняться тем, что действительно важно для меня.

Я последний раз закусила ладонь, закрыла глаза и сделал глубокий вдох, затем выдох. Открыла глаза. Все, хватит наматывать сопли. В конце концов, он этого не достоин!

Я всячески поддерживала себя. Подумала о том, чтобы перенестись к единственному родному человеку, но… нет. Не хочу, чтобы отец видел меня такой разбитой и слабой, не этому он меня учил. А значит, сейчас нужно принять ванну и как следует привести свои мысли в порядок, ведь никому нельзя знать, что со мной произошло, в конце концов, мне же стерли память.

Не удержалась и зло расхохоталась. Знали бы они…

Зашла в ванную комнату, включила теплую воду, чтобы она наполнила ванну. Затем расстегнула и скинула свое платье на пол.

Посмотрела на синюю лужицу у своих ног и вслух проговорила:

— Нужно будет избавиться от него, чтобы мне ничего не напоминало о моих минутах слабости и глупости.

Потом избавилась от белья и, перешагнув через платье, опустилась в теплую воду. Закрыла глаза, задержала дыхание и опустилась на дно. Открыла глаза только тогда, когда легкие стало резать ножом от нехватки кислорода, но, как ни странно, эта боль придавала мне сил. Резко вынырнула и впустила в себя кислород.

— Всё. Впереди новый день и новая я. Моя роль еще не сыграна.

Выплывала из сна долго, и первая мысль, которая меня посетила была:

«Кто может стучать в дверь в такую рань…»

Полубезумная ночь давала о себе знать. Как бы я ни храбрилась, но даже это отнимало много сил. А тут этот стук. В конце концов, со вчерашнего вечера в университете зимние каникулы. Да и друзей у меня нет, хотя даже если и были, то какой друг может прийти в такую рань? Все же открыла один глаз и посмотрела на часы. Пять утра.

— О, бездна. Однозначно недруг, — стук в дверь снова повторился и дал ясно понять, что открыть всё же придётся.

— Сейчас, — крикнула хриплым ото сна голосом и сползла с кровати. Подошла к шкафу и быстро надела узкие черные брюки, белую рубашку с широкими рукавами и высокими узкими манжетами. Высокий, черный, отделанный металлическими замками пояс до груди довершил образ. Волосы быстро собрала в высокий хвост. Забежала в умывальную комнату, чтобы умыться, и вот уже спустя пятнадцать минут предстала пред тем, кто так беспардонно меня потревожил в мой законный выходной.

Открыла дверь и… секунда, две… Удивленно вскинула бровь. Ведь именно эта эмоция должна отображаться на моём лице при виде ректора на пороге своей комнаты. Но ни в коем случае не злость и негодование.

— Ректор Ришел. Светлого утра, — только и смогла сказать, смотря в пронзительные блеклые глаза мужчины. Видимо, с утра я была плохой актриской, и тер Ришел что-то уловил на дне моих глаз, потому что он тоже всего на миг удивился, а затем в меня полетел сгусток магии и… попал прямо в грудь.

Вот же дорх!

Я не успела выставить щит! Мой заторможенный мозг никак не мог определить, каким именно заклинанием ректор в меня ударил, чтобы хоть как-то разгадать, какой именно урон оно могло мне нанести. Я тихо выругалась и пролетела несколько метров вглубь комнаты и приземлилась на колени, слишком достоверно, ведь боль в коленях была настоящей. Одной рукой я упиралась в пол, другой же сжимала место ранения. Голова была опущена, но я слышала, что ректор зашел в комнату и захлопнул дверь.

Что он хочет? Добить? Стирания памяти ему было мало?

В голове мысли пронеслись за доли секунд, а еще я поняла, что при таком раскладе… не обессудьте, тер Ришел, если получите отпор. Но я все же сжала пальцы ладони, упирающуюся в пол, в кулак, прогоняя свою злость на то, что меня в очередной раз ударили, а мне следует это проглотить, чтобы моя тайна не раскрылась. Но если он имеет намерение меня убить, то он… будет шокирован.

Я подняла голову и посмотрела в его глаза.

Признаться, его эмоции вызывали у меня неоднозначные чувства. Шок, неверие, изумление, и это после того, как он пришел и запустил в меня магией. Гнев, желание наказать, ярость — да всё, что угодно, но не удивляться же собственному поступку? Странный он.

Рассмеялась бы, если могла.

— Вставай, девочка. Ну же. Не может быть! — он побежал ко мне и схватил за плечи и поднял довольно легко, и не скажешь, что в его возрасте у него столько сил. Поведение мужчины не укладывалось в голове, хоть на дне сознания и теплилась догадка. Но ведь этого не может быть?! Я была осторожна!

— Не может быть? Что вы, уважаемый ректор столичного университета магии, пришли и напали на свою адептку? — не удержалась я от замечания, но он как будто не услышал меня, а всё продолжал рассматривать меня, как чудо.

Меня стало это нервировать. Находиться с психом в одной комнате то еще удовольствие. А с психом, наделённым властью, и силой подавно.

— Мне нужно к лекарю, — медленно проговорила я, продолжая кривиться от боли и держаться за грудь уже двумя руками, изображая крайнюю степень недомогания. Стояла на ногах только за счет крепких старческих рук, которые, похоже, не собирались меня отпускать и просто мёртвой хваткой удерживали за плечи.

Фраза «не может быть» мне уже порядком поднадоела, а вот когда его взгляд стал с лёгкой безуминкой…