Любовь в каждой строчке - Кэт Кроули

Мы встретились в книжном в пять пятьдесят вечера (у нас было ровно двенадцать часов) и оттуда пошли ужинать в «Шанхай-дамплингс». Около девяти отправились к Джастину на вечеринку, а когда там стало слишком шумно, добрались до здания «Бенито» и на лифте поднялись на последний этаж – самую высокую точку Грейстауна. Там мы сидели на моей куртке, смотрели на огни, и Эми рассказывала о своей комнатушке. Только годы спустя она признается, что испытала странное чувство, услышав, как плакал отец, потеряв работу. А той ночью она лишь намекнула на неприятности в семье. Я сказал: если потребуется, книжный в ее распоряжении. Иногда в читальном саду слышно пение птиц. Да и шелест страниц успокаивает.

Эми поцеловала меня. И хотя встречаться мы начали только через несколько лет, чувства возникли между нами именно тогда. Время от времени, если она оставалась одна ближе к концу какой-нибудь вечеринки, мы снова целовались. Девчонки знали: даже если у Эми есть другой парень, я все равно принадлежу ей.

Однажды (в то время мы учились в двенадцатом классе) Эми пришла в магазин, а я занимался, сидя за прилавком. Тогда она встречалась с Юэном, парнем из старой школы. Я редко видел ее бойфрендов, и меня это устраивало. Оказалось, Юэн бросил Эми, и ей нужен был друг, с которым она могла бы пойти на выпускной. Именно поэтому она стояла у двери, барабанила по стеклу и звала меня.

Мама уходит в дом, а мы с Вуфом остаемся на берегу. Я беру письмо, которое таскаю с собой с тех пор, как решила вернуться в город, – последнее письмо от Генри. После моего переезда в Си-Ридж он месяца три писал каждую неделю, пока до него не дошло: мы больше не друзья.

– Нет смысла отвечать, пока он не скажет правду, – сказала я Кэлу, а брат пристально и серьезно посмотрел на меня сквозь очки.

– Это Генри. Твой лучший друг Генри, который помог нам построить домик на дереве. Генри, который подтягивал наш английский. Генри.

– Ты забыл добавить «скотина», – напомнила я. – Генри, который скотина.

Я дружила с ним и любила его до самого девятого класса – это было в порядке вещей. Порой он влюблялся в других девчонок, но ничего не делал, и чувства проходили сами собой. В школе он сидел со мной за одной партой, поздно вечером звонил тоже мне. Но тут появилась Эми. У нее были рыжие волосы и невероятно красивая кожа без единой веснушки. Я же каждое лето провожу на пляже и вся покрыта легкой «пыльцой». Еще Эми была неглупа. В тот год мы с ней боролись за приз по математике, и она победила. Генри тоже достался ей. Она предупредила меня об этом в последний день перед летними каникулами.

На английском мы изучали творчество Рэя Брэдбери. В одном из рассказов он описывал супружескую пару в последнюю ночь перед концом света[5]. Тогда у нас появилась идея в шутку устроить нашу последнюю ночь. На самом деле это был предлог потусоваться, возможность признаться в любви. Я не собиралась говорить Генри о своих чувствах, но свою последнюю ночь в городе очень хотела провести вместе с ним, ведь он обещал.

– Он тебе нравится, – сказала в то утро Эми, поймав мой взгляд в зеркале женского туалета.

Мы с Генри познакомились очень давно, еще в начальной школе, когда родители по очереди возили нас на занятия. Я не помню, о чем мы разговаривали впервые, но наши любимые темы были такими: книги, планеты, путешествия во времени, поцелуи, секс, луна. Я была уверена, что знаю о Генри все. Сказать «он мне нравится» – ничего не сказать.

– Он мой лучший друг.

– Я позову его, – произнесла Эми, и я поняла, что она имеет в виду.

– Он будет со мной.

После обеда Генри поведал мне о разговоре с Эми. На большой перемене мы лежали на траве, наблюдая за муравьями.

– Я согласился, но, если ты против, откажусь.

Он тут же встал на колени и принялся упрашивать меня, чтобы я позволила ему провести последнюю ночь с Эми. Прищурившись, я ответила: «Мне все равно».

– А что еще я могла сказать? – спросила я в тот вечер у Лолы. – «Я давно влюблена в тебя, и если есть два человека, которые уж точно должны встретить конец света вместе, то это мы – Генри и Рэйчел»?

– Почему бы и нет? – Лола сидела, поджав ноги, на моей постели и ела шоколадку. – Ну правда, почему, черт побери, нет? Почему не сказать: «Ты, мой друг, и есть тот человек, которого я хочу поцеловать»?

Лола Хиро была не просто моей близкой подругой. Она писала песни и играла на бас-гитаре. Все хотели походить на нее. Если ей нравилась девочка, она в тот же день приглашала ее на свидание. Любовь, которой она посвящала свои песни, была не такой, как у меня. Почему нет? Потому что я не особенно люблю унижаться. Но к одиннадцати часам, после ведерка мороженого, пачки маршмэллоу и трех плиток шоколада, я потеряла рассудок и решила пробраться в «Книжный зов», чтобы оставить для Генри в «Библиотеке писем» записку.

Казалось, в тот вечер мой мир сжался. Пока я шла в книжный, воздух давил на меня, сердце рвалось наружу. Я ведь даже не намекала Генри, что он мне нравится. Но когда часы отсчитывают время до конца света, я должна это сделать. Места лучше, чем «Библиотека писем», не придумаешь. Книги, которые там стояли, не продавались, их разрешалось читать в магазине и обводить любимые слова или фразы на страницах. Можно было делать пометки на полях. Оставлять письма для тех, кто читает то же, что и ты.

Генри и вся его семья любят «Библиотеку писем». Сначала я не понимала этой затеи: какой смысл оставлять послания незнакомым людям? Больше шансов получить ответ от незнакомца, если написать ему в социальной сети. Генри всегда говорил: «Объяснять тайну "Библиотеки" бессмысленно. Это нужно чувствовать».

В книжном не было сигнализации, а в туалете не запиралось окно, выходящее на Чармерс-стрит. Мы с Лолой пролезли через него и некоторое время не выходили – прислушивались, чтобы удостовериться, что в магазине никого нет. Я вложила письмо в «Пруфрока и другие наблюдения» Т. С. Элиота. На той странице было любимое стихотворение Генри, «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока». Помню круг света от фонарика, скользивший по полкам, пока я искала книгу. Помню, как писала письмо дрожащими руками. В основном «Я люблю тебя» и пару раз «Иди ты к черту». Как сказала Лола, настоящая любовная записка. Можно было положиться на волю случая, но я решила идти до конца. Тихо поднялась наверх, в комнату Генри. На тумбочке лежала книга, которую он читал. В ней я оставила послание: «Посмотри сегодня в Пруфроке. Рэйчел».

Мы с Лолой, боясь даже дышать, не то что говорить, вылезли на улицу и только тогда рассмеялись. Скинулись на такси, а добравшись до дома, я без конца проверяла мобильник. Так и уснула. Около трех Лола разбудила меня и спросила, не звонил ли Генри. Он не звонил. Не объявился он и к девяти утра, когда мы уезжали. В десять, когда мы были уже в пути, пришло эсэмэс: «Извини, я проспал!! Скоро позвоню».