Петр Окаянный. Палач на троне - Андрей Буровский

И в школах, и даже в университетах, и средствах массовой информации, и в художественной литературе царит одно мнение, одна идея, одна позиция.

Между прочим, критиками Петра и его времени эта идея тоже принимается, и с той же мерой некритичности. Потому что, говоря о жестокости Петра или о пагубных последствиях его горе-«реформ», они все же мало сомневаются. В самой необходимости ломать вековой уклад русской жизни, истреблять «противников реформ», грабить церкви, разорять и доводить до полного отчаяния, до бегства из России миллионы людей — обо всех этих «необходимостях» мало кто задумывается всерьез. Не задается самый основной вопрос: а нужно ли было вообще делать то, что делал Петр? А если даже было и нужно, то в каких формах?

Вопрос этот не задается по понятной причине: потому что, только задав этот вопрос, мы тут же отходим от традиций петербургского периода русской истории, когда такие вопросы считались или кощунственными, или заведомо лишенными смысла.

Если же вглядеться в жизнь «кондовой» допетровской Руси, мы тут же обнаружим удивительнейшие вещи! Мало того что мы обнаружим в Московской Руси XVII века пресловутые картины, зеркала, живописцев и театр, но очень быстро «окажется», что и реформы управления, и регулярную армию создавали уже лет за сорок даже не до воцарения — до рождения Петра.

И более того… Мы обнаружим, например, что огромное множество русских людей самого «простого» состояния, в первую очередь крестьян, живут вне общины, выбирают сами себе священников, ценят книжное учение (то самое просвещение?), квалификацию, частную инициативу и очень положительно относятся к умникам, которые собственным учением и трудом смогли сделать себя богатыми. Да, они носят косоворотки, лапти и шапки, а их дочери и жены — сарафаны поверх посконных рубах… Но чем они по существу, не по форме, отличаются от остальных европейцев?! Ведь и норвежцы выглядят и ведут себя совсем не так, как итальянцы и французы, а поляки далеко не во всем понимают англичан, да и одеваются иначе.

Точно так же мы «вдруг» обнаруживаем на Руси торговый капитал, который, хоть убейте, принципиально ничем не отличается от голландского и шведского… Отличается отношение к нему государства — на Руси государство капитал не поддерживает, не защищает и никак ему не помогает, но ведь это уже совсем другое дело.

Да и с дворянами при близком рассмотрении «происходят» не менее удивительные вещи. Верные слуги государевы «вдруг оказываются» преданы очень европейским по духу идеям, очень современным для XVIII века. Они оказываются «вдруг» сторонниками парламентаризма, и притом задолго до того, как им «полагается» проникнуться этими идеями. По схеме, которую разделяют все сторонники «европеизации дворянства» — от князя Щербацкого до Ленина, — первым последовательным сторонником «прогрессивных идей» надо назвать Радищева, а декабристы стали первым поколением революционеров, потому что это «третье непоротое поколение дворян» и потому что во время походов 1813–1815 годов они побывали в Европе и заразились ее духом. А тут дворяне почти за сто лет до декабристов, в 1730 году, проявляют себя вполне европейским сословием; людьми, чья психология очень мало отличается от психологии немецкого или скандинавского дворянства.

Декабристы были меньшинством, которое вовсе не одобряло большинство их сословия. В 1730 году не исчезающее меньшинство, а вовсе даже большинство русских дворян хотели ограничить власть царя и ввести в России конституцию. Если принять логику штампов петербургского периода русской истории, то в 1730 году русские дворяне, получается, были «прогрессивнее» и больше походили на европейцев, чем в 1825 году…

В 1730 году не отдельные дворяне, а дворянство голосами большинства своих представителей требует конституции. Но факт остается фактом — тогда, в морозном воздухе зимы 1730 года, впервые запахло появлением Российской конституции… Повеяло духом ограничения всегда абсолютной власти монарха. И ограничением всегда абсолютных прав тяглового государства. Молодежь 1730 года воспитана в обстановке службы Петру, а то и грязи и срама дворцовых переворотов. Старики хорошо помнят допетровскую Русь. Казалось бы — ну откуда им владеть столь «прогрессивными» идеями?! А они, оказывается, вот владеют.

И таких случаев очень много. Так много, что критически мыслящий человек не может не усомниться в самой схеме — даже в той, сомневаться в которой считается очень неприличным.

Вот и тема исторического расследования: а какой же была она, допетровская Русь? В какой степени тупой и кондовой? И не менее важная тема: а что же именно сделал Петр, если не соответствует действительности все или почти все, приписываемое ему? И: какой могла бы стать Россия без Петра? В конце концов, один человек — это только один из великого множества, и подверженная множеству случайностей жизнь этого одного, как говорят на Востоке, «жизнь его подобна слезе на реснице». В конце концов, у его отца, Алексея Михайловича, родилось несколько сыновей в двух браках, а остался в живых только один. А если бы выжил — не Петр? А если бы не выжил ни один?

Что, если бы Петр не родился, умер бы «от живота» во младенчестве или был бы придушен разъяренными стрельцами в 1682 году? Что тогда сталось бы с Россией и с нами со всеми?

Задавшись этими вопросами, я и сел писать эту книгу.

Кандидат исторических наук, доктор философских наук, действительный член Академии ноосферы, член Санкт-Петербургского союза ученых, и прочая и прочая…

До января 1676 года на престоле Московии сидел законный монарх, второй царь из династии Романовых, Алексей Михайлович. Он скончался «в 1676 году, с 29 на 30 число января, с субботы на воскресенье, в 4 часа ночи… на 47 году от рождения, благословив на царство старшего сына Федора»[6].

Люди помирают и в более раннем возрасте, но как будто ничто не предвещало его смерти. Царь был здоров, активен, бодр, ничем серьезно не болен. Придворных медиков его смерть удивила. По России поползла волна слухов об отравлении.

Брак царя с Марией Ильиничной Милославской продолжался с 1648 до 1669 года. От Милославской Алексей Михайлович имел пять сыновей и шесть дочерей: Евдокию, Марфу, Софью, Екатерину и Марию. Но мальчики как-то не жили в этой семье. Старшие сыновья Димитрий и Алексей умерли при жизни родителей. В марте 1669 года умерла Марья Ильинична, за нею последовал царевич Симеон.