Оружие победы и НКВД. Советские конструкторы в тисках репрессий - Александр Помогайбо

Довольно быстро выяснилось, что созданный на основе американского М-1931 танк БТ-2 имеет много конструктивных недостатков — что, впрочем, с лихвой компенсировалось перспективностью ходовой части танка Кристи. Начались длительные доводочные работы над БТ-2, которые осуществлялись под руководством А.О. Фирсова. Однако БТ-2 довольно быстро устарел, а на его основе конструкторское бюро создало много лучший БТ-5. В отличие от БТ-2 это была уже полноценная боевая машина, причем довольно выдающаяся для своего времени. Правда, у БТ-5 была всего лишь противопулевая броня, но в то время такая броня была почти у всех танков. Для руководителей РККА — бывших кавалеристов Первой конной — новая машина полностью соответствовала их представлениям о войне: быстрой, стремительной и скоротечной. На маневрах 1935—1936 годов танки БТ показали себя настолько впечатляюще, что англичане тоже начали строительство машин с ходовой частью танков Кристи (но в чисто гусеничном варианте, без колесного хода). Созданная А.О. Фирсовым следующая модификация танка — БТ-7 — стала по-настоящему грозной боевой машиной. Можно привести только один эпизод из Великой Отечественной: когда в 1941 году немцы собрали мощные силы на границе СССР, с Дальнего Востока к западной границе был направлен мехкорпус Алексеенко с танками БТ-7. Именно эти танки нанесли немцам в Белоруссии существенные потери. Заслуги А.О. Фирсова в создании танков БТ были отмечены Почетной грамотой ВЦИК СССР и тем, что на одном из парадов в Москве конструктору было доверено провести «свой» танк по Красной площади.

Танк А.О. Фирсова был не только на удивление быстроходным — разогнавшись, он мог совершить солидный прыжок через ручей, разрушенный мост или окопы. В военных частях даже разгорелось соревнование, кто дальше прыгнет. Порой танки совершали прыжки на десятки метров. Редко кому приходило в голову, что все на свете имеет свои пределы, и сильные удары при приземлении выводят из строя механизмы и в первую очередь шестерни зубчатых передач.

А в это время как раз подоспела компания по поиску «врагов народа». Началась она не 1937-м, как принято думать, а несколько раньше — вслед за процессом Зиновьева и Каменева в августе 1936 года. Началом борьбы с «врагами» на заводе №183 стало письмо военпреда ХПЗ наркому К.Е. Ворошилову «о подавляющем большинстве «бывших людей» в руководстве танкового отдела завода». Началась компания по выявлению «вредителей»: были арестованы главный инженер ХПЗ Ф.И. Лящ, главный металлург А.М. Метанцев, директор завода И.П. Бондаренко и многие другие. Удар это заводу нанесло колоссальный.

А.О. Фирсов принадлежал к «бывшим», к тому же он уже и арестовывался, а на двигательную часть приходили нарекания из-за поломок шестерен. В конце 1936 года Фирсова сняли с должности начальника КБ, а в 1937-м арестовали, после чего долгие годы о выдающемся конструкторе его семья не получала никаких известий. Только через 20 лет его сыну вручили постановление о реабилитации отца «за отсутствием состава преступления».

Судьба семьи «врага народа» была печальной: дочери Фирсова приходилось выполнять грязную работу — убирать туалеты, чистить железнодорожные пути, работать грузчиком. Перед войной она попала в Ленинград. Эвакуироваться не удалось — началась блокада. Немцы обстреливали город, а в качестве ориентиров они использовали высокие сооружения — Исаакиевский собор, Адмиралтейство, Петропавловскую крепость, Инженерный замок и другие. Надо было их маскировать — но как? Требовались альпинисты. Начали искать, и среди людей, которые имели соответствующую квалификацию, нашли грузчицу в порту, Ольгу Афанасьевну Фирсову. Она увлекалась альпинизмом еще с детства, совершая вместе с отцом восхождения в Швейцарии. Горстка ленинградских альпинистов покрыла защитной краской или зачехлила купола и шпили.

А в канун Первомая 1945 года Ольга Фирсова снова поднялась наверх — чтобы «освободить» символ города — золотой кораблик на Адмиралтейском шпиле. Когда чехол полетел на землю, снизу раздалось дружное «Ура!»...

Производство танков БТ на Харьковском паровозостроительном заводе наладил директор Леонид Семенович Владимиров. Он сделал столь много для ХПЗ, что его имя тоже заслуживает упоминания.

Когда в октябре 1930 года Л.С. Владимиров был назначен директором, завод только начал осваивать выпуск танков. Танковое КБ было создано на ХПЗ в 1927 году, опыта по конструированию подобных машин не имелось, поэтому для запланированного танка Т-12 новое КБ должно было разработать лишь ходовую часть и трансмиссию (что было не трудно, поскольку на ХПЗ выпускались трактора), а корпус и башня разрабатывались в Москве под руководством С. Шукалова и при участии ведущего конструктора О.М. Иванова. Танк остался в опытном экземпляре, а более совершенный — Т-24 — стал первым в СССР серийным средним танком. 27 марта 1930 года в Управлении механизации и моторизации РККА состоялось совещание по вопросу изготовления установочной серии Т-24 в количестве 15 единиц. Исполнение заказа поручалось ХПЗ. Первые три машины появились в июле 1930 года. Вооружение этого танка штатной пушкой растянулось до 1932 года, а до того танк снабжался пулеметами.

7 ноября 1931 года на параде в Харькове проехали первые три машины БТ-2.

Л.С. Владимиров был во время Гражданской войны командиром полка, и с тех времен был хорошо знаком с И.Э. Якиром и Я.Б. Гамарником. Владимиров развернул выпуск танков невиданными тогда темпами — и этот темп сохранялся на заводе вплоть до эвакуации в 1941-м.

В 1933 году директора перевели на «Уралмаш», и здесь Леонид Семенович тоже сыграл важную роль буквально подняв завод. Если до него завод производил только доменное оборудование, то при нем «Уралмаш» смог освоить десятки видов новой техники. И позднее это сыграло очень важную роль, поскольку после оккупации немцами Харькова часть Т-34 будет с 1942 года выпускаться именно на «Уралмаше». Чтобы конструкторы были в курсе зарубежных новинок, Владимиров обязал их изучать иностранные языки. Исходя из чисто производственных критериев, он часто приглашал работать на завод специалистов из «бывших», даже тех, на ком было клеймо — к примеру бывшего полковника русской армии Э.В. Клодта, специалиста по дизелям, который якобы занимался «вредительством» на Николаевских судоверфях.

Когда в 1937 году началась охота на «врагов народа», начались аресты и на «Уралмаше», причем самых лучших специалистов и самых квалифицированных рабочих. На заводе даже засекретили табель зарплаты, поскольку было замечено, что доносы пишут на тех, кто больше получает. 1 сентября 1937 г., ночью, я вились и за Л.С. Владимировым. Следствие вел начальник отделения, лейтенант государственной безопасности М.Д. Ерман. Следователь использовал стандартный прием, пообещав в случае признания не трогать семью. Владимиров признал обвинения — а их было много — и был приговорен к расстрелу. Незадолго до суда он случайно узнал от сокамерника, что Ерман не выполнил обещание и его жена арестована. На суде Владимиров заявил, что членом контрреволюционной организации не был. Но суд был уже пустой формальностью — без единого доказательства виновности, без защитника Л.С. Владимиров был приговорен к расстрелу.

Рассказ о Владимирове я хочу завершить упоминанием, что следующим после него директором ХПЗ был И.П. Бондаренко. Именно при И.П. Бондаренко были освоены в серийном производстве БТ-5 и БТ-7, именно при нем был создан танковый дизель В-2. Бондаренко был арестован и расстрелян в 1937 году. Подробной информации о нем я не нашел.