Грешники - Агата Лель

— Ну ладно, пусть перекантуется пару дней, только ко мне не лезет. Если что, я сразу коленом по… сама знаешь. Мало не покажется.

Мама хрипло смеётся, и я ловлю себя на мысли, что соскучилась по этой предательнице. Правда, никогда в этом не признаюсь, как и в том, в какую задницу я тут без неё угодила.

— Доброе утро.

— И тебе не болеть, — шаркая тапками по полу захожу на кухню. До отвращения выспавшийся "порядочный", сидит за столом. Чёрная футболка, модные джоггеры, гладковыбрит и свеж. А на столе…

Это что ещё за хрень такая?

Вытянув шею, заглядываю в его тарелку.

Фу-у, овсянка на воде. Буэ.

— Будешь?

— Нет, спасибо. Я такое не ем, — щёлкаю кнопкой чайника и падаю на табуретку напротив. Потом, игнорируя его внимательный взгляд, достаю из кармана пижамных шорт пачку сигарет. Затем зажигалку. Прикурив, киваю на подоконник: — Пепельницу не подашь?

Кухня до безобразия тесная, поэтому ему достаточно просто чуть повернуться и протянуть руку. Чего он не делает.

— Никотин на голодный желудок… — пихает в рот ложку склизкого дерьма. — Тебе ещё детей рожать.

— Ой, не лечи, — выдыхаю дым нарочито протяжно и закидываю ногу на ногу. — Ты мне ещё лекцию о безопасном сексе прочитай.

Он криво ухмыляется и пододвигает к себе кружку с чаем, потом делает большой глоток, по-прежнему не отрывая от меня пристального взгляда.

А он ничего такой: высокие скулы, красивой формы губы, нос чуть-чуть сплюснут, ну тут, по-моему, не природа постаралась, а чей-то увесистый кулак. Но что особенно выделяется — взгляд. Он смотрит не стесняясь, но не раздевая, ничего такого, просто… чувствуется в нём первобытная самость.

Хотя… мужик, что с него взять. Все они одинаковые.

— Чего смотришь, нравлюсь? — тоже ухмыляюсь.

— А ты можешь не понравиться?

Честный ответ обескураживает, но я не теряюсь:

— Ну, кто вас, москвичей, знает. Зверев, вон, тоже в армии служил, а посмотри на кого похож, — затягиваюсь снова. — Какие планы на день? Бывшую пойдёшь до нитки обдирать?

— Интересовалась, значит, — удерживая в руках кружку, откидывается на спинку скрипучего стула.

— Конечно, я же должна знать, с кем метры делю, — тушу окурок в пустой банке "Арабики" и поднимаюсь. — Чайник вскипит, кофе мне сделай, ок?

— А ты всегда такая бо́рзая?

— Всегда. Тебе что-то не нравится?

— Твоё поведение.

— Ну так поймай и отшлёпай, — выхожу из кухни, а потом ловлю себя на мысли, что улыбаюсь.

Кофе мне, конечно, никто не сделал, поэтому пришлось довольствоваться ничем и выходить в промозглое осеннее утро. Учёбу никто не отменял. А жаль.

— Ну наконец-то, Тишевская, я тут весь зад себе отморозила, пока тебя ждала, — шмыгает носом Катька, перетаптываясь в тоненьких кроссах "Naiyk". — Если бы не горячее шоу, совсем бы окочурилась.

— Что за шоу?

— Да вон, — кивает, и я перевожу взгляд на детскую площадку напротив подъезда.

Уцепившись двумя руками за ржавую перекладину подтягивается "приличный", да так ловко, словно в задницу ему кто-то вживил энерджайзер.

Вверх, вниз. Вверх, вниз. Вверх, вниз.

В одной футболке: чётко вылепленные бицепсы, прямая спина, крепкая шея. Вид сзади что надо.

Красиво.

— А кто это? У вас здесь одни бабки живут, этого я бы точно не пропустила, — закусив нижнюю губу, "гуляет" взглядом за каждым движением соседа. — Хорош, чёрт. Я бы ему точно не отказала.

— А, это Санёк, — жму плечом, стараясь придать голосу максимальной беспечности и эффект достигнут — глаза Рогачовой тут же загораются как две звезды на кремлёвской ёлке:

— Санёк? Что за Санёк?!

— Мы вместе теперь живём. Ладно, пошли, а то на пары опоздаем, — спускаюсь с отбитых ступенек и выруливаю на засыпанный пожухлой листвой тротуар.

— Погоди… то есть как это — вместе живёте?! Я что-то пропустила? — цепляется за мой локоть и семенит рядом. — А ну колись давай, и в самых грязных подробностях!

Очень хочется обернуться, но я пресекаю порыв на корню. Много чести, обойдётся.

Саша

Первый снег в этом году выпал необычайно рано — конец октября, а асфальт уже покрылся тонким белым налётом. В Москве бы его тут же затоптали, смешав с осенней слякотью, но здесь, в этом городке на отшибе мира, время будто остановилось. Ни спешки, ни мелькающих туда-сюда машин. Ни вечного "столичного" шума. Тишина.

Тогда, десять лет назад, когда я служил здесь в воинской части, меня дико раздражало это сонное место. Мне было здесь душно и очень тесно. Хотелось размаха, возможностей, карьерного роста. Хотелось понюхать пороха и колючего адреналина по венам. Может, поэтому, первая моя серьёзная командировка была в "горячую" точку. Сам напросился, казалось, что вот там-то я точно наведу порядок, надерём зад "неверным". Ошибался, дурак. Война — это не драйв. Это кровь, слёзы и невосполнимые потери. Было страшно. Всем было страшно — и молодым, и бывалым, выдержал не каждый. Я выдержал. Сбылась мечта идиота, но какой ценой.

Над дверью звякнул колокольчик и прогретое до нестерпимой духоты нутро кафе вошла Оля. Ну как вошла — вплыла. С светлом пальто до колен, высоких чёрных сапогах. Красивая и цветущая.

И уже давно не моя.

— Привет, Саш, — наклонившись, целует в щёку, а я против воли закрываю глаза. Те самые духи. Помню ещё. Удивительно.

— Привет, — чмокаю её тоже и киваю на меню: — Может, вина выпьем?

— Да брось, какое вино, пять часов всего, — улыбается, но немного взволнованно. Даже нервно. Взгляд прячет.

Хоть мы и развелись сто лет назад, но я рад её видеть. Правда, рад.

— Когда-то ты и в восемь утра от горячительного не отказывалась, — поддеваю, листая плотные страницы.

— Ой, ну ты вспомнишь тоже! — смущённо заправляет за ухо короткую прядь волос. Подстриглась зачем-то. — Это было один раз и на курорте. А что было на курорте…