Муж во временное пользование - Александра Кравченко

— Неприятный тип, — прошептала Нина, когда они с Катей оказались на лестничной площадке. — Наверняка от него будут одни неприятности.

— Ну, почему неприятный? — пожала плечами Катя. — Нормальный.

Они вошли в лифт.

— И говорит с насмешечкой, и смотрит свысока, — продолжала излагать свои наблюдения Нина.

— С чего ты взяла, что с насмешечкой? — удивилась Катя. — У него на лице и тени улыбки не было.

Они вышли из лифта, и Нина, нервно передернув плечами, на ходу пояснила сестре:

— Насмешка была в словах, во взгляде. А лицо у него без улыбки, это точно. И вообще без всякого выражения. И мускул не дрогнет. Не лицо, а маска. И весь он какой-то прилизанный.

— Тебе вообще ни один мужчина не нравится, — шагая рядом, выговаривала Катя. — Ну, почему, скажи, этот Ярослав — прилизанный? Волосы гладко зачесаны? Так можно их растрепать. Костюм строгий? Но, между прочим, — я присмотрелась — добротный. И, вообще, может, строгость — его имидж.

— А, по-моему, он типичный канцелярист, архивный юноша. Под его добротным костюмом, наверное, мускулы как кисель.

— С чего ты взяла? Парень он высокий, и плечи довольно широкие.

— Ты в каждом видишь красавца и богатыря.

Катя подбоченилась, остановилась и, вытянув подбородок в сторону Нины, принялась отчитывать ее:

— А тебе одинаково не нравятся и хилые клерки и мускулистые спортсмены. Разве не так? Ты же не раз повторяла, что тебя отталкивает и пугает грубая мускульная сила.

Нина ответила столь же энергично:

— Как ты смеешь меня этим упрекать? Знаешь же, что это мое несчастье, беда, а не вина. Инстинкт отвращения, страха проявляется невольно…

— Прости, конечно, — вздохнула Катя. — Но мне кажется, — если бы ты влюбилась хоть раз — все бы твои комплексы прошли.

— В том-то и беда, что не могу я влюбиться.

— Но ты же влюбляешься в киногероев.

— Это совсем другое — абстрактное, платоническое чувство.

Сестры уже подошли к углу соседнего дома, в котором жила Катина подружка Галя. Здесь и расстались. Катя впорхнула в подъезд, а Нина пошла по улице. И вдруг остановилась. И помчалась назад. Решение пришло мгновенно: надо войти в квартиру так же тихо, как час назад, когда оказалась невольной слушательницей разговора Кати и Бориса. Теперь она вполне осознанно приняла решение подслушивать. Может быть, потому, что лицо и взгляд Ярослава показались ей не только подозрительными, но и странно знакомыми. Она не могла припомнить, где видела его: на улице, в институте, в библиотеке, но определенно где-то он мелькал. Или кто-то похожий на него. И в этой похожести на кого-то тоже было что-то зловещее.

Нина провернула ключ совсем неслышно и вошла в переднюю на цыпочках, а потом и вовсе сняла туфли. Перед кабинетом отца был маленький коридорчик с нишей, куда Нина и спряталась. Слышно ей было хорошо, — тем более, что разговор шел на повышенных тонах. Голос Гаевого от волнения срывался:

— Да если бы… если бы мне не позвонил Цапко и не сказал, что речь пойдет об общественном фонде… я бы тебя и на порог не пустил!

— Понимаю, — невозмутимо отвечал Ярослав. — Хватит об этом. Я ведь знал, чем вас заинтересовать. Только обходным путем сын Николая Торича мог проникнуть в ваш дом.

— Я еще раз повторяю: не помню никакого Николая Торича!

— По глазам вижу, что вспомнили. Конечно, в вашей жизни немало было таких николаев, иванов, через судьбы которых вы легко переступали. Вы хорошо шли по жизни, бойко… Известный юрист, потом партийный деятель, затем председатель всевозможных фондов, а теперь вот… Теперь вы не на виду, но ваши возможности по-прежнему велики. Вы же у нас серый кардинал, делатель королей… Ну, да ладно. Хочу напомнить прописную истину о том, что в этой жизни ничего не дается даром. За все надо платить — рано или поздно. Хотя и прошло уже двадцать лет, а заплатить вам все-таки придется.

— Послушай, парень, — в голосе Гаевого теперь слышались снисходительные нотки, — ты вроде не дурак. Сам посуди: кто тебе поверит? Кто начнет ворошить старое дело? Если даже когда-то и была допущена судебная ошибка, так это еще надо доказать.

— Последнее доказательство я получил совсем недавно. Я встретился с настоящим преступником и при помощи одной уловки выудил у него признание. Кстати, этот ваш бывший благодетель доживает свой век в доме престарелых, брошенный неблагодарными родственниками. К тому же он неизлечимо болен. Поворот колеса фортуны…

— Ты что же, собираешься меня шантажировать? Кто поверит твоим словам и показаниям старого маразматика? Прямо говорю: иди к прокурору, мели ему все, что хочешь. Никакого суда я не боюсь.

— Я не такой наивный, чтоб запугивать вас давним преступлением. Это раньше… Несколько лет назад, когда я узнал, в каком городе и на какой должности пребываете, у меня была мысль нагрянуть, припереть к стенке, отомстить… Потом понял, что из этого ничего не выйдет, кроме моего собственного несчастья… Однако из поля зрения я вас не упускал. Я не мог достать компромат о вашем прошлом, зато последние пять-шесть лет вы у меня на виду. В вашем окружении даже работал человек, который получал от меня деньги за сведения о вас. Например, я знаю, как вы занимались общественными фондами. Есть люди, для которых большая беда становится хорошей кормушкой. Звучит благородно: «Фонд помощи таким-то», «Номер счета такой-то»… Аварии, стихийные бедствия, болезни, инвалиды… Со всего света откликаются сердобольные люди…

— Короче! — резко перебил Гаевой. — Какая у тебя информация?

— Есть кое-что… Помню, была статья о подобных «благотворителях». Она называлась «Битый небитого везет». Хорошо, а? У меня, кстати, один знакомый независимый журналист с бойким пером. И не надейтесь от меня избавиться. Я всегда начеку. А компромат на вас — в надежном месте.

— Чего ты от меня хочешь? — глухим голосом спросил Гаевой. — Деньги нужны?

— И вы мне их дадите, чтоб только отделаться от меня? — насмешливо спросил Ярослав.

— Возможно, — тем же голосом отвечал Гаевой. — Но только раз и навсегда. И чтоб никаких повторных появлений.

— Не смешите. Зачем мне нужна эта одноразовая инъекция? За какого попрошайку вы меня принимаете? Я уже три года имею свое дело и в подачках не нуждаюсь. Мне нужна не рыба, а удочка. И вы мне ее дадите.

— Почему я?

— Так уж получилось, что именно вы у меня в руках. И при этом от вас в вашем городе многое зависит. А я решил обосноваться именно здесь.

— А раньше ты где был?

— В соседнем областном центре. Работал, правда, по мелочи, однако и не останавливался. А теперь — по-крупному хочу.

— Это как? Побольше нахапать — и за бугор?

— У меня другие планы. За бугром никто не ждет, а здесь друзья имеются. Да и сам я не без головы, не без энергии. Только на старте помочь некому. Кроме вас.