Свеча для трупа - Энн Грэнджер

Как правильно предложил Арчибальд, они будут запирать двери пораньше и обязательно убирать в ризницу крест и медные подсвечники. Арчибальд прав. Люди не уважают церковь так, как раньше. Ему повезло, большую часть срока его служения священнический сан еще пользовался почетом. Не многие теперь уважают духовенство. Однако и молодые священники сейчас весьма странные.

Ему говорили, например, что его преемник ездит на мотоцикле.

Перед прощанием Морис уведомил спутников о своем нежелании давать ход этому делу и попросил обоих не распространяться о загадочной свече и цветах на алтаре. Они согласились.

— Из-за таких вот происшествий и возникает плохая репутация, — кивнув, проворчал Дерек. Они остановились под фонарем у ворот дома священника. — Не только у церкви, но и у всего города. Я местный делец. Мне не нужны слухи о том, что в нашей церкви проводятся сатанистские ритуалы. Это может повредить торговле. Такое случается.

Он не объяснил, как именно это может повлиять на продажу мяса. «Это могло бы даже улучшить ее, — не без ехидства подумал Морис, — хотя бы за счет увеличившегося спроса на белых цыплят». Но Дерек был, как всегда, прав. Эти люди всегда во всем правы. Мориса это начинало слегка раздражать.

— Значит, мы договорились, миссис Этеридж? — спросил он.

— Да-да! Я ни слова никому не скажу. Никогда не следует говорить о таких вещах! Слова материальны. Они могут вызвать к жизни разные… явления! — Она закатила глаза, показывая белки — точь-в-точь испуганная лошадь.

Наверное, глупая женщина боялась какого-нибудь злобного духа, вроде огромного черного козла. Это вдвойне губительно для психики человека, посвятившего себя борьбе за спасение животных и против употребления мяса в пищу. Предрассудки тоже иногда бывают полезны. Морис чувствовал, что может рассчитывать на ее молчание.

— Но конечно, — сказал он напоследок, — если что-либо подобное повторится…

Но ничего подобного не повторилось. В конце лета Морис Эплтон оставил приход, а перед Рождеством небесный автобус повез его к месту последнего упокоения.

Новым священником стал Джеймс Холланд. Он повел дела совсем не так, как престарелый Морис Эплтон. У него и в самом деле был мотоцикл. Годы шли, а он по-прежнему ничего не знал о происшествии со свечой и цветами, потому что Дерек Арчибальд и Джанет Этеридж, верные своему обещанию, молчали как рыбы.

В конечном итоге это мало что меняло, поскольку Кимберли Оутс давно лежала в земле.

— И что вы по этому поводу думаете, отец?

Отец Холланд отвел взгляд. Он ощущал беспокойство, глядя в глаза своему собеседнику, как будто тот был большим псом с неуравновешенным характером.

В этом высоком, физически крепком человеке с острым носом и срезанным подбородком и правда было что-то звериное. У него были маленькие, близко посаженные глазки. Его давно не стриженные волосы, местами рыжие, местами седые, на макушке были прикрыты вязаной шапочкой. По-видимому, он понял, что священнику неловко, и на его лице цвета некрашеной телячьей кожи промелькнула насмешливая улыбка.

Справа от неглубокой ямы, возле холмика свежей земли, стоял еще один человек. Он был немного меньше ростом и несколько моложе, чем тот, что обратился к священнику, но в остальном они были удивительно похожи. Отец Холланд поглядел вверх и поежился — с неба летели мелкие холодные капли моросящего дождя. Он опять опустил взгляд к продолговатой яме. В который раз ему пришло в голову, что братья Лоу похожи на двух горностаев в летнем меху.

Младший лихорадочно шарил в карманах толстой куртки. Он вытащил измятую сигаретную пачку и закурил. Его желтые от никотина, запачканные землей пальцы заметно дрожали.

Выпустив дым из ноздрей, он пробормотал:

— Я просто копнул — и вот вам пожалуйста!

— Понимаю, — ответил отец Холланд. — Не волнуйся так, Гордон!

— Я видел такое много раз! Бывает, мы с Дэнни их выкапываем… Но так близко к поверхности — никогда!

Дэнни стоял, опираясь на лопату. Он был настолько же спокоен, насколько его брат взволнован. Он снова спросил:

— Ну и что будем делать?

Отец Холланд с несчастным видом огляделся по сторонам, как будто что-либо вокруг могло подсказать ему ответ. Его поразило, насколько привычно и мирно выглядело кладбище. Старые могилы, многие из которых сильно просели; камни с полустертыми надписями, поросшие мхом и лишайником; развалины когда-то великолепных склепов; деревья с потемневшими от дождя листьями; чересполосица мокрой травы и бурой земли — все совершенно так же, как и вчера.

В начале месяца братья Лоу прошлись с косами между могилами, но сейчас трава опять подросла. На некоторых могилах, самых старых и заброшенных, она лежала густым зеленым ковром, украшенным вездесущими космеями. Цветы щеголяли смелой и не лишенной элегантности цветовой гаммой: от чистого белого к бледно-розовому, от темно-розового через лиловый к роскошному темно-пурпурному. Под сегодняшним низким серым небом насыщенный цвет, казалось, почти переходил в свечение, сообщая им какую-то уже совсем непозволительную красоту. Видимо, когда-то давно кто-нибудь из посетителей кладбища положил букет этих цветов на могилу и таким образом запрограммировал этот ежегодный летний взрыв, радующий и поражающий глаз.

Священник не без усилия отвел взгляд от спокойного, хотя и несколько неопрятного пейзажа и снова посмотрел в открытую рану, зияющую в земле у его ног.

В разрытой земле лежал череп. Кое-где на нем еще сохранилась кожа и были видны пряди рыжеватых волос. Его небольшие ровные зубы имели ясно различимую щель между верхними резцами. Ниже челюсти виднелось несколько позвонков, уходящих в липкую глину. Земля в яме быстро напитывалась водой. Вокруг скалящегося черепа образовалась лужа. С каждой минутой она становилась все больше, и большой дождевой червь, спасаясь от потопа, поднялся по лицевым костям и вполз в пустую глазницу.

— Кто это? — к месту спросил Гордон и указал на череп сигаретой, зажатой между указательным и средним пальцами.

Отец Холланд чуть было не сказал: «Да откуда мне, черт возьми, знать?» — но сдержался. Он взглянул на надгробие, хотя и понимал, что вряд ли найдет там ответ.

Перед началом работы братья Лоу укрепили камень колышками, но он все равно слегка завалился назад. Священник осторожно поскреб надпись, очищая ее от мха и лишайника. «Уолтер Грешам и Мари, его жена», — прочел он вполголоса.

Уолтер скончался в 1947-м, Мари — в 1962-м. С последней даты по сегодняшнее дождливое летнее утро, когда братья Лоу пришли сюда с лопатами, их место упокоения не должно было быть потревожено.

Дэнни хрипло сказал:

— Ну, это явно не они. Гордон верно сказал: слишком близко к поверхности. Всего фут с небольшим. Кости чистые, белые. Если только кому-нибудь из них не вздумалось вылезти наружу. Я-то повидал мертвецов, которым не лежится в своих могилах, и они…