Дом с золотой дверью - Элоди Харпер

— Ума не приложу, почему он так привязался к этой арфе, — произносит Амара, проводя рукой по струнам.

Друзилла нежно поглаживает подругу по спине, перекинув ее волосы на плечо.

— Думаю, это хороший знак, — говорит она. — Руфус окончательно выбрал тебя. И теперь пытается превратить в идеальную для себя любовницу. Если он вложит в тебя достаточно денег, то даже и не подумает смотреть на других женщин.

К сердцу Амары подкрадывается тревожный холодок. Она живет, охваченная беспокойством, что однажды патрон потеряет к ней интерес.

— Давай сегодня снова возьмем мелодию Сапфо, — предлагает Амара. — В прошлый раз у меня почти получилось.

Подруги занимаются целый час или даже больше. Амара, покорная ученица, не спорит, когда Друзилла снова и снова просит ее взять одни и те же аккорды. А Друзилла, строгий учитель, не просто передает Амаре познания в музыке, но и советует, как лучше держаться, чтобы, играя, выглядеть самым выгодным образом.

— Думаю, на сегодня достаточно, — говорит Друзилла, проводя ладонью по руке Амары. — Ты начинаешь зажиматься. И я не шучу. Пусть Руфус купит тебе арфу. Ты научишься куда быстрее.

Амара вслед за Друзиллой переходит на ложе. Служанка Талия принесла им вина и хлеба.

— Столько хлопот… — бросает Амара, потянувшись за лепешкой и пообещав себе, что будет есть поменьше. — Можешь ли ты представить, чтобы Руфус и Квинт целыми днями только и думали, как бы нам угодить?

— Квинт на это точно не способен, — нахмурившись, отвечает Друзилла.

— Но он тебя обожает.

Друзилла мотает головой.

— Такому мужчине, как Квинт, рано или поздно непременно захочется новых впечатлений. И я боюсь, что случится это довольно скоро, — произносит Друзилла, поигрывая бокалом. Его наверняка выдули в мастерской напротив. Красное вино за синими стенками бокала кажется фиолетовым. — Ты знаешь, я его не люблю, но новый мужчина — это всегда непросто. К Квинту я уже привыкла.

Амара не уверена, до конца ли она верит Друзилле, когда та говорит, что не любит Квинта. Так стараться, чтобы ублажить мужчину, и не начать испытывать к нему нежные чувства почти невозможно.

— Я все время сдерживаюсь, чтобы не выдать сразу все, чему научилась в «Волчьем логове», — говорит Амара, приподняв бровь. — Так у Руфуса еще будет немного поводов для удивления.

— Ты о том самом приемчике! — улыбается Друзилла. — Кажется, даже Квинт удивился, когда я его применила.

Подруги заливаются смехом. Откинувшись на подушки, Амара наслаждается свободой говорить то, что хочется. Да, в лупанарии она прошла непростой путь — все, чему ее учил Феликс, давалось ей ценой нечеловеческих усилий, — но теперь, на воле, ей кажется, что все было не напрасно.

— Приск сегодня закончил фреску, — произносит Амара.

— Как думаешь, что скажет Руфус? Узнает ли он Дидону?

— Филос считает, что даже не заметит, — пожимает плечами Амара. — Для него она была всего лишь рабыней.

— Ты говоришь о Руфусе с Филосом? — голос Друзиллы становится резким. — Разумно ли это?

— Мы с Филосом дружили, когда оба были… — Амара осекается, не решаясь произнести то самое слово. — Когда оба были рабами.

— Но теперь ты свободна, а он по-прежнему нет. Филос принадлежит твоему любовнику. Будь осторожна в словах. Не ровен час, он решит, что должен пересказать их господину.

— Я ему доверяю, — отвечает Амара. — Не верю, что он на это способен.

Амара надеется, что так и есть. Ей слишком стыдно признать правоту Друзиллы. Признать, что ей одиноко и она не готова отдалиться от Филоса, признать, что тот — слуга Руфуса, а не ее друг. С кем еще в доме она может поговорить?

— Как там Примус? — спрашивает Амара, чтобы сменить тему.

— О! — Друзилла ударяет в ладоши, и лицо ее озаряется. — Ему так легко даются буквы! Он очень умный мальчик. Пойдем, пойдем, я тебе его покажу. Он будет рад блеснуть перед тобой знаниями.

Спрыгнув с ложа, Друзилла протягивает подруге руку. Амара принимает ее и спускается по лестнице за Друзиллой.

Пройдя через атриум, они сворачивают в сад. Среди цветов под присмотром няни гуляет Примус: размахивая пухлой ручкой, он что-то лепечет о пчеле. Он очень похож на мать. Те же ямочки от улыбки, те же большие темные глаза. Друзилла распахивает объятия — и мальчик, бросившись вперед, утыкается ей в колени. Амара улыбается. О Примусе она узнала месяц спустя после того, как Руфус ее освободил. Друзилла рассказывает о ребенке только самым близким друзьям.

— Чему ты сегодня научился? — спрашивает Друзилла Примуса. — О чем расскажешь маме?

— Пчелы живут во дворцах из воска! — возвещает мальчик, глядя на мать, а потом и на Амару, будто вызывая ее на спор. — Они делают мед из цветов!

Друзилла с обожанием смотрит на сына, пока тот, важничая, делится премудростями трехлетки. Амара была поражена, когда узнала, кто его отец. Попидус — один из самых знатных помпейцев, к тому же он настолько стар, что Примус, должно быть, намного младше законных внуков собственного отца. Старик сына Друзиллы не признаёт.

Сидя рядом с подругой и глядя, как ребенок резвится в саду, Амара почти готова поверить, что теперь ее жизнь — безмятежный покой. Но даже зная, что Руфус сейчас далеко, она ощущает на себе его прикосновения… и догадывается, что он легко может ее отпустить. Она здесь только благодаря его деньгам; он платит Друзилле за ее время, и Амара понимает, что никогда не смогла бы занять такое важное место в жизни подруги, не будь у нее такого любовника. В Венериных термах Амара всегда встречает Друзиллу в окружении других, не настолько влиятельных любовниц. Амара лишь одна из многих женщин в жизни Друзиллы.

Время наедине с Друзиллой бесценно, но Амара не хочет засиживаться. Ей нужно подготовиться к вечернему визиту Руфуса. Последние две недели он провел с родными, отмечая Паренталии — семейный праздник в честь умерших предков, — и у него почти не было времени на встречу с Амарой. Праздничные дни напомнили Амаре о том, что в жизни Руфуса ей отведено второстепенное положение и что сама она круглая сирота.

Амара встает, бормоча, что сегодня ждет Руфуса, и Друзилла провожает ее до дверей. С Примусом Друзилла расстается неохотно, хотя знает, что через пару минут вернется к ребенку.

— Как думаешь, Руфус обрадуется, если ты родишь ему сына? — спрашивает Друзилла, когда Амара уже готова выйти на улицу.

— Не знаю, — опешив, отвечает Амара. — Вряд ли.

Амаре сложно объяснить, почему она так считает, но она почти уверена, что Руфусу не захочется видеть ее в роли матери. Она по-прежнему делает все, чтобы не забеременеть.

— Здесь никогда не угадаешь, — кивает Друзилла, думая, вероятно, о бессердечном Попидусе. — Не забудь сегодня сказать ему про арфу. Удачи, милая.