Регресс - Алина Распопова

Выслушав меня, Майк нахмурился. Он, ценимый мною за его уникальную способность найти выход из любой ситуации, на этот раз молчал. Майк терпеливо ожидал, когда официанты в ослепительных формах «Плазы», расставят перед нами привезенные ими блюда.

– Да уж, вот это ты влип, – произнес он, когда обслуга, наконец, удалились.

И Майк, и я, мы оба сейчас понимали, что фактически я не виновен. Всё произошедшее в моём доме часом раньше было роковой случайностью. Однако, как доказать это Системе? Камеры в домах жителей Аптауна не ставились, разговоры внутри квартир не прослушивались, частная жизнь граждан Аптауна охранялась законом. Поэтому-то у меня не было сейчас никакой возможности доказать, что смерть Эльзы – несчастный случай. Наверно, впервые в жизни я пожалел о том, что система слежения не вездесуща. Мне не на что было сослаться, подтверждая свои слова о том, что преступления я не совершал. Майк не хуже меня понимал это. Одно упоминание о том, что моя жена трагически погибла в столь раннем возрасте в моём же доме, грозило мне потерей всего. В нашем поднебесном мире не было место тому, кто хоть чем-то запятнал свою репутацию, его отправляли вниз. Охраняемая сводами придуманных нами же правил, жизнь обитателей Аптауна текла степенно и неторопливо. В Аптауне люди умирали исключительно в глубокой старости, утопая в пуховых перинах своих необъятных постелей, на глазах у многочисленных скорбящих родственников. Тут не было места несчастным случаям, самоубийствам, убийствам. Это было не принято. Аптаун был слишком идеален для случайностей. Это был ни какой-нибудь Мидлтаун или, чего хуже, Даунтаун. Здесь всё было сделано с учетом безопасности людей. Все дороги были огорожены мягкими стенами защиты, все продукты поставлялись уже приготовленными и протестированными, здесь нигде нельзя было встретить колющих и режущих предметов, здесь не было необходимости ни в каком физическом труде, это было уделом жителей нижних этажей. С тоской смотрел я на цветовой индикатор пригодности пищи к употреблению, вмонтированный в принесенную мне официантом тарелку. Даже тут, всё было сделано для безопасности людей. Посуда автоматически уничтожила бы блюдо, не давая священному жителю Аптауна отравиться, появись в составе еды хоть какие-то признаки отклонения её химических свойств от выверенной и официально утвержденной нормы.

– Мне всегда не нравилась ваша лестница в доме, – нарушил образовавшуюся паузу Майк.

– Это Эльза хотела, она настояла…, – пробормотал я в оправдание. – Она увидела где-то такую, решила соорудить её в соответствии с каким-то там стилем.

– Не надо было разрешать ей портить дом, – сокрушался Майк.

– А разве можно было ей запретить? Она всегда делала то, что хотела, – взорвался я.

– Ну тише, вы всегда были образцовой парой…, – боязливо прервал меня Майк.

Он, только он знал, что никакой образцовой парой мы не были, одна видимость. Мы с Эльзой ссорились постоянно, иногда мне казалось, что у нас вообще нет ничего общего, мы были совершенно чужими людьми, но все наши скандалы и споры никогда не выходили за пределы звуконепроницаемых стен нашего дома. В обществе, на людях мы, как и все прочие, успешно играли роли идеальных супругов. Выработанные годами манеры, штампованные улыбки, заученные слова – всё это красками счастливого благополучия закрашивало неутешительную действительность.

– Так, давай рассуждать…, – деловито начал Майк. По его тону я понял, что все необходимые мыслительные процессы в его голове уже запущены, что весь его мозг работает сейчас над тем, чтобы решить мою проблему. – Твой уход после всего случившегося из дома Система со стопроцентной вероятностью истолкует как факт, подтверждающий твою виновность.

– Знаю. «Совесть жителей Аптауна чиста, они не бояться смотреть в глаза», – процитировал я, знакомый с детства лозунг.

– Это верно. Преступления у нас редкость. Муж, бросивший в пустом доме покалеченную жену, вызовет всеобщее порицание, а Система, проанализировав все твои действия, однозначно выдаст заключение о том, что ты – преступник. Тогда – Даунтаун, не выше…

– Может… Может мне сейчас вернуться домой и вызвать врачей, сделав вид, что несчастный случай произошел без моего участия, – робко предложил я.

– Забудь об этом, – снова махнул рукой Майк. – Кого ты хочешь обмануть? Систему? Она уже записала все твои передвижения. Первый раз ты засветился, когда выходил из дома, потом была зафиксирована твоя посадка в машину, дальше посредствам размещенных прямо в покрытии дороги датчиков был записан весь твой путь до «Плаза», после этого выход из машины, отметка о входе в ресторан. Нынешние приборы по состоянию тела способны определить время смерти с точностью до одной минуты. У тебя нет шансов кого-то обмануть. Никто с тобой разбираться не будет. Ты был в доме, когда твоя жена умерла, ушел с места преступления. Всё, ты уже виновен.

– Это ужасно! Я же ничего не сделал…, – вырвалось у меня.

– Скажу тебе больше, по секрету, – продолжил Майк, почти шепотом, проигнорировав мой возглас. – Во всех домах Аптауна давно уже установлены замеры уровня шума. Разговоры в квартирах не прослушиваются, но уровень громкости контролируется. Примерные граждане должны вести себя тихо. Те, кто это знают, давно уже предпочитают не повышать друг на друга голос. У вас же сегодня явно был скандал, потом эта неожиданная смерть жены…

Я был поражен. Получалось, что Система знала всё.

– Данные, снятые с замеров уровня шума не афишируются, но я тебе скажу точно, что они учитываются Системой при анализе поступков человека, приплюсовываясь к прочей информации, снятой с камер, датчиков и микрофонов.

Словам Майка можно было верить. Он уже много лет работал на Систему слежения. Этой развитой сетью камер, датчиков, сканеров был пронизан любой современный город. Все жители, начиная от низшего Даунтауна и заканчивая Аптауном, были под контролем. Разница была только в том, что жителям Аптауна, в отличие от прочих, нельзя было ошибаться.

Любая оплошность здесь грозила потерей своего места и падением вниз. Те же, кто способен был оставаться непогрешимым, получали поистине «райские» условия жизни. Чистый воздух, открытое небо над головой, обилие еды, натуральная вода, просторные жилища, исключительно интеллектуальный труд и никаких опасностей, кроме одной – потерять всё это благополучие, вот то, что было доступно жителям верхних этажей. Я не хотел опускаться вниз. Меня ждала Европа. Ставшая одним большим мегаполисом, эта некогда бывшая отдельным континентом территория, представлялась теперь самым привлекательным для молодого ученого местом. Большие деньги, масса возможностей, собранные вместе мировые светила, полезные знакомства, новейшие лаборатории, заманчивые перспективы – вот чем была Европа, для тех, кто хотел полной, насыщенной событиями жизни. Это был город мечты. Став в двадцать пять лет академиком, защитив четыре диссертации, написав пятьдесят восемь научных работ, я, в свои двадцать девять, не хотел останавливаться на достигнутом. Громадный Индианаполис был для меня пройденным этапом, меня ждала новая ступень. А тут Эльза…

– Возвращаться домой тебе нельзя, – продолжал размышлять Майк. – Тебе надо исчезнуть.