Я выбираю быть твоей - Ольга Островская

— На пары не опоздаешь? — сажусь напротив сестры. Запах её кофе приятно щекочет мне ноздри, но я утыкаюсь в свою чашку с фруктовым чаем, чтобы не травить душу заядлого кофемана.

— Неа, мне на вторую. У тебя смена, когда начнётся? — вскидывает она меня свои сонные светло-серые глазищи.

— Через три часа, — отвечаю, бросив взгляд на старенькие настенные часы.

— Ты до этой Марины своей не дозвонилась вчера? — делая большой глоток и блаженно щурясь, как сытая кошка, интересуется Василина.

Задумчиво, разглаживая пальцем складку на скатерти, вспоминаю разговор с приятельницей. Второй после нашего похода в клуб. Первый состоялся на следующий вечер, когда я, преодолевая внутреннее сопротивление, пыталась восстановить в памяти выпавшие из неё события. Тогда Марина взяла трубку, глупо хихикая, протараторила, что очень-очень занята, что обязательно перезвонит, и, не дав мне даже слово вставить, бросила трубку. И пропала. Я бы даже забила панику, если бы не её счастливая моська выложенная в инстаграме через пару дней на фоне экзотического пейзажа и обнимающего её здоровенного амбала.

— Да. Она извинилась, что бросила меня в том клубе. И, что не перезвонила мне. Они с её Вадиком, оказывается, в Таиланде всё это время были. Устроили себе медовый месяц. Точнее полтора, — интересно, это нормально, если я по этому поводу не чувствую ничего, кроме апатичного оттенка возмущения?

— Да хоть полгода. Тебя она почему бросила? С кем? Что говорит? — со злостью в голосе высыпает на меня ворох вопросов сестра, кипя за нас двоих. Даже кофе отставляет, чтобы ближе ко мне податься.

— Говорит, что я хотела ещё остаться. Сидела и пила свой сок, — на собственных губах чувствую недоверчивую гримасу. А в эмоциях полный штиль.

— Сок?

— Да, Марина клятвенно утверждает, что я была трезва и вполне вменяема, когда её Вадик из клуба уволакивал, — это, конечно, замечательно и на меня действительно похоже, но совершенно не объясняет, что случилось дальше. — Мол, она предлагала, что они отвезут меня домой, а я сказала, что допью и вызову такси, — хмуро разглядываю свои бледные и снова дрожащие руки. Опять эта слабость. И навязчивое нежелание копаться в произошедшем. — Сама я этого уже не помню.

— Ёпт. Тогда пойдём в клуб. И поговорим с барменом, — деловито составляет новый план Васька, но я её уже не дослушиваю, потому что, зажав рот и едва сдерживая внезапно накатившую тошноту, мчусь в санузел.

М-да. Кислое яблоко натощак не помогло. Что там у нас ещё в списке советов бывалых мамочек из форумов? Печенька? Бе-е-е.

На кухню возвращаюсь, чувствуя себя усталой и выжатой, как лимон. Ещё только утро, а я уже едва ноги переставляю, хочется лечь буквально тут на полу и не шевелиться. А перед мысленным взором почему-то проплывает картинка соснового леса. Там хорошо. Очень хорошо. Там может оказаться то, что мне нужно. Так сильно нужно… Достаточно лишь перейти через мост, на другую сторону реки, и идти, идти… идти… пока не найду…

— Соль, ты куда в таком виде? — выдёргивает меня из воображаемого леса с его завораживающим шелестом удивлённый голос Васьки.

Я ошарашенно оглядываюсь. И в полном шоке обнаруживаю себя в нашей прихожей. В наброшенном на пижаму не застёгнутом пальто и домашних тапочках на ногах. Вижу открытую дверь… Словно от ядовитой змеи, отдергиваю пальцы от дверной ручки. Это что… это как… это я сама?

— Ты меня пугаешь, Соля. Что с тобой творится?! — сестра хмурится, выглядя донельзя взволнованной. Скрещивает руки на груди, поджимает губы. — Ты стала сама на себя не похожа, чудишь постоянно. В облаках витаешь. Я, конечно, читала, что беременные странный народ, но не думала, что настолько. А ещё умалчиваешь что-то!

Знала бы она, насколько на самом деле я сама себя ощущаю странной. Настолько, что порой, кажется, будто схожу с ума. И рассказывать о том, что творится у меня внутри, я не хочу даже ей. Не хочу, чтобы моя младшая, такая сильная, но ранимая в глубине обросшей колючками души, опять сталкивалась с проблемой неадекватности родного человека. Я буду сильной для неё. Потому что мы обе слишком хорошо помним мамины бредни, её затяжные депрессии, сопровождаемые истериками, а иногда даже запоями. И её болезнь, с которой наша родительница даже не пыталась бороться, мы тоже помним…

— Извини, — улыбаюсь я, пытаясь притвориться, что всё в порядке. И ляпаю первое, что приходит в голову. — Мне просто та-а-ак малины захотелось.

Лицо Васьки ошарашенно вытягивается. Ну да. Звучит странно. Но малины мне действительно хочется. Есть ведь такие сорта, что до поздней осени плодоносят? Я очень надеюсь, что есть.

— Вот прям так срочно? — она бросает выразительный взгляд на мои ноги.

— Ага. Но, наверное, потерпеть, пока оденусь и дойду до рынка, смогу, — уже намеренно сбиваю бедную Васю с толку. Снимаю пальто, обнимаю её порывисто и убегаю в свою комнату одеваться. Надо уносить ноги, пока малая не пришла в себя.

Идея сходить на поиски кисло-сладкой ягоды мне нравится всё больше. У тёти Лиды на лотке она точно должна быть. А если не найдётся малины, то может мне чего-то другого захочется. А главное, не надо будет думать, что отвечать на неудобные вопросы сестры, как отмазываться от поездки в клуб, про который даже думать тошно — нет, к белому другу бежать не буду — и объяснять своё поведение тоже не нужно будет. Я даже успею вернуться к началу моей смены в кафе. Идеально просто.

Быстро стянув с себя пижаму, на миг замираю у зеркала на дверце шкафа. Руки непроизвольно ложатся на пока плоский живот, накрывая в защитном жесте. Так странно осознавать, что там растёт пока ещё совсем маленький, как ягодка, мой малыш. Я не знаю, можно ли назвать то чувство, которое дрожит в моём сердце сейчас, материнской любовью, но нашу принадлежность друг другу я прекрасно ощущаю. И как я могла даже мысль допустить про аборт? В эту минуту она кажется кощунственной и страшной, в эту минуту я готова бороться за него против всего мира, если понадобится. И уж точно найти эту позднюю малину.

Отвернувшись, тянусь к белью на полке. Быстро одеваюсь, остановив свой выбор на любимом светло-бежевом свитере и джинсах, заправляю кровать, мимоходом вспомнив всю ту муть, что опять мне снилась ночью. И если раньше меня тянуло неизвестно куда, то сейчас это «неизвестно» почему-то неизменно находится в лесу. Мотнув головой, прогоняю навязчивые картинки, игнорирую снова проснувшуюся тягу искать неведомо что, собираю волосы в низкий пучок и выхожу из комнаты.

— Я ухожу, Вась. Ключи взяла, — кричу сестре, которая громыхает чем-то на кухне. И, прежде чем она успевает выйти оттуда, выскальзываю из квартиры. Ура!

Малину я так и не нашла. Но зато нашла голубику. Как увидела, так и слюнки потекли. Купила себе целый стакан и смаковала по ягодке всю обратную дорогу домой, жмурясь и постанывая от удовольствия. Как же вкусно! Блаженство.

Сестра к моему приходу уже ушла. Так что на работу я собиралась спокойно. И параллельно размышляла о том, что новую надо искать удалённую. Вечером займусь, снова начну шерстить вакансии и рассылать резюме. С моим образованием вполне можно заняться рекрутингом. Это должно быть весьма интересно. Но это всё потом. Сейчас меня ждут местные кофеманы.