Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему - Александр Звягинцев

Мильх: Так как война на два фронта, да к тому же еще с Россией, для Германии, как я считал, принесет поражение, и я думал, что не только я, но и многие другие солдаты и начальники понимали это.

Руденко: Вы лично тоже были противником войны с Россией?

Мильх: Да, безусловно, я был противником войны с Россией.

Руденко: Но ваши объяснения, по меньшей мере, неубедительны. С одной стороны, вы утверждаете, что речь шла о нападении России на Германию, а с другой стороны, что Геринг и другие высшие офицеры не желали воевать с Россией.

Мильх: Разрешите мне пояснить. 13 января Геринг сообщил мне, что Гитлер придерживается той точки зрения, что Россия хочет выступить против Германии. Это было не мнение Геринга и не мое мнение, я думаю, — это было мнение Гитлера, которое он выразил как свое.

Руденко: Насколько я помню, ни Геринг, ни вы не верили этому мнению Гитлера?

Мильх: Я могу говорить только о себе лично. Я открыто говорил о том, что я не верил, что Россия собирается выступить против нас. Что думал Геринг по этому поводу, я не могу сказать, он мне об этом не говорил. 22 мая, когда я говорил по этому вопросу с Герингом и настоятельно просил его, чтобы он в разговоре с Гитлером воспрепятствовал началу войны против России, Геринг сказал мне, что он сам представлял Гитлеру эти аргументы, но что переубедить Гитлера было невозможно, что его решение было непоколебимо и нет такой силы в мире, которая бы могла изменить его.

Руденко: И следующее положение, которое я заключил из вашего показания, что Геринг, говоря о том, чтобы не воевать с Россией, имел в виду, что идет война с Англией? Чтобы избежать войны на два фронта?

Мильх: С чисто военной точки зрения — безусловно. Но я думаю, что если бы тогда эта война не возникла, то и позднее она не возникла бы.

Руденко: И вы серьезно допускаете, что можно говорить о превентивной войне столь долго и в то же время разрабатывать план «Барбаросса» и последующие к нему инструкции с привлечением союзников для нападения на Россию?..

Мильх: Я могу это понимать только таким образом, что если Гитлер верил в то, что Россия собирается напасть на Германию, то он сказал, что он должен методом превентивной войны предупредить нападение России… Для меня не существовало обязательных предпосылок к тому, что Россия нападет на нас. Я, конечно, не имел достаточных сведений, но я лично не думал, что Россия сделает это, исходя из интересов России, которые я пытался проанализировать.

В зеркале прессы

СКАМЬЯ ПОДСУДИМЫХ

Газета «Известия», 28 ноября 1945 г.

Подсудимых вводят в зал. Их вводят по три человека. Они занимают свои места, начинают перебирать какие-то записи, некоторые перешептываются между собой.

Геринг в мундире, который ему уже широк, сидит рядом с Гессом. Но даже похудевший Геринг — гора мяса по сравнению с Гессом, который очень похож на старую, худую крысу.

У него и взгляд какой-то крысиный, быстро шныряющий в разные стороны…

Риббентроп, худой и старый, сидит с видом побитой дворняги из самых что ни на есть захудалых, у которой только что отняли последнюю запрятанную кость да вдобавок еще основательно накостыляли по загривку и выгнали из насиженной теплой конуры, а на дворе мороз и полная бесперспективность чтолибо стащить.

Кейтель пыжится из последних сил. Подбирает нижнюю губу, старается подбочениться. Взгляд у него пристальный и злобный, а в глубине зрачков все тот же, всем этим подсудимым присущий ужас, страх за свою шкуру, давящее сознание неизбежности и неумолимости расплаты.

Не будем пока описывать остальных, мы еще вернемся к каждому из подсудимых, но пока заметим, что их лица, все без исключения, могли бы служить экспонатом самого богатого уголовного музея, — такая каинова печать всевозможных пороков и преступлений положена на них…

Но скоро позерство и рисовка покидают подсудимых. Представители американского обвинения продолжают докладывать трибуналу все новые и новые документы, устанавливающие виновность подсудимых в преднамеренной подготовке агрессивных войн. Их много прошло перед судом — от плана «Барбаросса» до протоколов тайных совещаний Гитлера со своими сообщниками. Почти все документы снабжены строгими грифами: «совершенно секретно». Гитлер и его подручные тщательно охраняли тайну своих преступных замыслов, но все же им не удалось спрятать концы в воду. Вся механика первых лет гитлеровского заговора возникает явственно и зримо, как микробы и бациллы в капле болотной воды под мощными линзами микроскопа…

Геринг с перекошенным лицом что-то лихорадочно записывает.

Риббентроп еще ниже опускает плешивую голову.

Гессу становится дурно. Его выводят из зала…

Л. ШЕЙНИН

* * *

Допросы подсудимых начались в феврале 1946 г. Среди них были весьма неглупые люди, с твердым характером, умелые демагоги. Словесные поединки с ними требовали большого напряжения. При всем том, что трибунал отстаивал правое дело и опыта судьям и обвинителям было не занимать, нацистские бонзы, в особенности такие как Геринг, в некоторых случаях переигрывали их, ловили на ошибках, неточностях.

Тюремный доктор Гилберт, врач-психиатр, составил в помощь трибуналу любопытный документ, в котором отразил свои наблюдения над подсудимыми. Гилберт определил их коэффициенты умственного развития, важные черты характера и отношения друг к другу.

По мнению Гилберта, самый высокий IQ имел Шахт, самый низкий — Штрейхер. Гилберт считал, что Шпеер, Шахт, Фриче и, возможно, Франк, будут свидетельствовать против Геринга. Поддержат Геринга Риббентроп и Розенберг. Кейтель и Ширах колеблются.

Штрейхера он определил как человека косного, одержимого навязчивыми идеями. Гилберт предположил, что он будет строить свою защиту, ссылаясь на духовное очищение, мировой сионизм, учение Талмуда.

Риббентроп — амбициозный эгоист и оппортунист. Можно было рассчитывать, что Нейрат, Папен, Шахт и Шпеер, если задать им правильные вопросы, будут «топить» Риббентропа.

Папен — учтивый, благоразумный, дальновидный. Враждебно относится к Герингу, Риббентропу, Розенбергу. Для получения показаний против них лучше не «давить» на Папена, а использовать перекрестные допросы.

Гесс пассивен, апатичен. Истерик с параноидальными отклонениями. От него можно ожидать чего угодно, в том числе рецидива амнезии. Лучше не подвергать его интенсивным допросам.

Кейтель имеет IQ почти такой же, как и Риббентроп. За внешней решительностью скрывается слабый характер. Наиболее серьезные показания против Кейтеля может дать Шпеер.