Дороги в неизвестность - Марик Лернер

– А после этого нас будут долго искать. – Я положил перед ним толстый пакет.

– «Господин Петерсон Уильям, гражданин Австралии», – разглядывая мою фотографию, прочитал Зверь. – Он же гражданин Новой Зеландии и Канады, – сверяя мою личность с изображением в паспортах, провозгласил он. – Страховка, международные права… Шустрые ребята эти южноафриканцы. Всего два месяца, а уже сделали. Это не бедному россиянину просить визу. По виду паспорта настоящие, и не новые – ты даже успел съездить в Россию и Белоруссию. Визы имеются. У Черепахи тоже?

– Мы с ней, оказывается, оба Петерсоны. Брат и сестра, – пояснил я. – Только не стал ее документы брать с собой.

– А в этом, – перелистывая остальные бумаги, заявил Зверь, – я не только ничего не понимаю, но и прочитать не могу. Мое образование не отягощено знанием английского юридического.

– Мы показывали юристам. За хорошие деньги тебе объяснят, переведут и дадут прекрасный совет, как кинуть ближнего своего и напарника. С этим все чисто, мы уже имеем собственную фирму, зарегистрированную в каком-то Бантустане, и счета в офшорах. Договор о разделе прибыли пятьдесят на пятьдесят. Можно переходить к тесному общению. Пока, во всяком случае, они нас будут холить и лелеять. Кроме того, наши дела с адвокатом Плотниковым им неизвестны, и это можно крутить параллельно. Я вот не знаю, если я дважды гражданин Канады, под разными именами, это может где-то всплыть? Петерсон пока отдохнет, а вот мадам Смит, по паспорту, вполне может прокатиться в Торонто. Нам давно пора познакомиться с резервацией, где навахо проживают.

– А не грохнут вас эти уголовнички?

– Риск есть, конечно, но мне всегда казалось, что, отдавая артефакт, гораздо проще привлечь внимание. «Чистильщика» не спрячешь. Как только начнут переводить на промышленный уровень, им непременно заинтересуются. Тем более без патента не обойтись, а материал сильно подозрительный. Гораздо спокойнее было бы не лезть за сотнями миллионов, а откусывать по мелочи.

– У нас была возможность больше трех лет это пережевывать, – наливая по второй и вручая мне огурец, сказал Зверь. – Начали – продолжаем. Все контакты, с момента выхода из лаборатории образца, обрываете и только через Интернет общаетесь. И постарайтесь достать еще паспорт – другой, чтобы наши приятели об этом не знали. У вас это хорошо получается.

– Ну так как? – спросил я.

– Да делай ты что хочешь, – хрустя своим огурчиком, ответил Зверь. – Мы поделили ответственность, а проконтролировать, что на Земле происходит, и тем более помочь, я все равно не смогу. Насколько бы проще было, если бы я там погулял. Все вопросы с документами решаются моментально.

– Три года мы об этом говорили, – неопределенно ответил я.

– Да знаю, – с досадой отмахнулся Зверь. – А ты вообще не чувствуешь, что мы уже прошли определенную точку? Теперь здесь даже во мне минимальная необходимость. Клан выживет и будет продолжаться. А, Многоликий, я не прав? – обратился он к фее-Клоуну. – Что молчишь?

– Ты прав и не прав, – заявил тот. – Помоги спуститься, – уже мне. Я посадил его на стол. – Да, они прекрасно смогут прожить без тебя, – продолжил он, усевшись на перевернутую тарелку все в той же позе – нога на ногу. – И эти ваши земные планы – изрядный заскок. Очень много всего и без особых усилий – это тоже не слишком хорошо. Зажрутся. Хлеб свой надо добывать в поте лица, и время от времени с кровью. Иначе начнете выяснять отношения внутри Клана, грызя друг друга за всякую ерунду. Но ты и не прав. Нравится тебе это, или нет – ты Вожак, и твоя обязанность вести за собой. Дать цель всем. Не просто жрать много и сладко. Собственно, сегодня ты устраиваешь всех как незаинтересованный посредник. Федерацию, равнины с Советом пауков и славянскую Зону. На тебя смотрят, и очень даже заинтересованно, слишком многие. Без тебя кое-какие колесики остановятся и неминуемо начнутся проблемы. Если хочешь, ты уже превратился в символ – знамя. А без него часть расформировывается.

– «Знамя»! – недовольно выругался Зверь. – Я все больше чувствую себя рейсовым автобусом. По понедельникам привези Разрезающую плоть, по средам – делегацию пауков, в пятницу – муку союзникам, в воскресенье развези всех назад по домам. Хорошо еще, эти с гор пока не запрягли, но очень скоро они узнают о моих возможностях, всем рты не закроешь, и тоже пожелают сесть на шею.

– Бешеный, – крикнул я, вставая, – сюда иди!

Невысокий крепыш в белой майке с рисунком, изображающим радостно улыбающуюся крысу с длинным носом и топором, который она прятала за спиной, рысью примчался и встал по стойке смирно, старательно изучая землю под ногами.

– Скажи всем, чтобы, – я мысленно прикинул, когда освобожусь, – к шести часам собрались. Не передумал? – спросил на всякий случай, заранее зная ответ.

– Нет, – ответил он сразу.

– Ну и дурак. Каждый должен заниматься тем, что лучше умеет. Иди.

– Это ты о чем спрашивал? – поинтересовался Зверь. – Зачем собрание – я уже догадался.

– Рисует он хорошо, – с досадой ответил я. – Половина всех этих рисунков его рук дело. И просто так, для развлечения. Хотел его отправить учиться, а он уперся и ни в какую. Желает непременно скакать на белом коне, в смысле на чем-то не хуже танка, с вот таким, – я развел руками, показывая, – стволом. И, бух-трах, чтобы кругом все горело, а враги с воплями разбегались. Он из того семейства, что первым самостоятельно к нам прибежало. Папаша его неплохо развернулся на копчении, солении и прочем консервировании рыбы, мы все кушаем и нахваливаем, но заниматься семейным бизнесом сын категорически не желает. Хочет непременно всем доказать, что он лучше и героичнее. Где что случается – без него не обошлось. По-умному это называется комплексы. Как бы равноправие ни провозглашалось, а что он крыса-оборотень – ему непременно напомнят. Можно вроде бы в шутку, а можно и специально, чтобы задеть. Сразу в драку лезет, причем не обращая внимания на то, кто именно сказал. Будь тот хоть в десять раз здоровее, все равно кинется. Большинство уже усвоило и старается не задевать, но всегда кто-то найдется. Особенно, когда с той стороны границы что-то случится. Вот ограбим склад, отправлю его к Пинающему Медведю. Будет нам лет через десять хороший командир, если не убьют раньше.

– А ты всех так хорошо помнишь? – с любопытством спросил Зверь.

– Ты, начальник, излишне заматерел и потерял связь с Народом. Как можно не знать, кто и чем дышит? Эти подрастут и придут нам на смену, щенков много, несколько сотен, но командовать ими будут вот эти, которым сейчас лет по четырнадцать-пятнадцать. Надо соображать, кого назначить, а кто не способен руководить. Кого в артиллерию или пограничники отправить, а кто, как Стальной Молот, будет в мастерских работать и пользы от него там будет намного больше, чем в ловле конокрадов. У каждого свой характер и предпочтения. Ты лучше объясни, что там за переговоры?

– А это и я могу, – заявил Клоун. – Все как всегда, – болтая ногой, говорил он. – Каждый хочет быть самым умным. Пауки не желают делиться властью, но при этом хотят получить все, что можно. Клыкастая надеется подгрести под себя как минимум волков, а лучше и приматов. Пока они разберутся, что к чему, можно опутать всех разными обязательствами, семейными связями и долгами. Тем более что общего согласия среди них нет. Племя племенем, а каждая семья смотрит в свою сторону. Это пока они вместе, а как получат свой кусок земли, моментально вспомнят про старые разногласия. Людям совсем не интересно, чтобы оборотней стало больше, чем человеков, – власть в Новом Городе от них уплывет на законных основаниях. Если буры уходят в большинстве, где-то так и выходит.