Фронтовик стреляет наповал - Юрий Корчевский

Залаяли собаки в соседних домах. Вор рванулся к калитке, рукой в карман полез. А руки-то в перчатках. Прохладно, кто в такую погоду перчаткам удивится?

– Стой, стрелять буду! – закричал Андрей.

И еще раз выстрелил вверх. Вор резко обернулся, взмахнул рукой. Что-то сверкнуло, Андрей настороже был, нагнулся. В распахнутую настежь дверь воткнулся нож. Вот теперь можно вести огонь на поражение, только не в кого. Вор уже выбежал на улицу. Андрей за ним. А вор женские туфли сбросил и босиком улепетывает, да быстро, почти мостика достиг. Андрей пистолет вскинул. Незадача! К мостику с другой стороны старик с внуком идет. Случись промах, пуля в них угодит. Андрей пистолет опустил, кинулся догонять. От необычной картины старик на месте застыл, держа внука лет пяти за руку. Женщина, а вернее – вор, мимо промчалась. Со стороны выглядело дико. Женщина босиком мчится, за ней мужик с пистолетом в руке. Семейные разборки?

Из-за угла вывернул мотоцикл. Феклистов собственной персоной! Быстро мчался, мотоцикл на неровной дороге подбрасывало.

Андрей выстрелил вверх, привлекая внимание. Николай сразу обстановку просек, опытный опер. И бегущую женщину, и догоняющего ее Андрея. Резко затормозил, мотоцикл занесло, поставило боком. Николай, как лихой кавалерист, соскочил с железного коня, выхватил револьвер, наставил на женщину.

– Стоять, сука!

Вору деваться некуда. Впереди Николай, сзади Андрей. Остановился, руки поднял.

– Мужик? – удивился Николай, разглядев лицо, бритую голову.

– Мужик, – подтвердил подбежавший Андрей.

Обыскал лже-женщину. Оружие не обнаружил.

– Шайка где? – спросил Николай.

– Она за всех. Вернее – он. Дверь отмычкой отпер, я на выходе взять попытался.

– А ребенок?

– Кукла в коляске, нет и не было ребенка. Сплошной обман.

– Поворачивайся, иди к дому. Дернешься, башку прострелю, – пригрозил Николай.

Услышав стрельбу, он сразу рванул к дому Шнейдермана. Переживал. Перестрелка идет, а он еще далеко. Как угорелый мчался, чудом на повороте не опрокинулся. Сейчас зол был, цацкаться с вором не собирался. Оба опера чувствовали себя обманутыми. Так и было, вокруг пальца вор их обвел, да и не только их, сердобольных бабушек тоже. Никто не заподозрил в нем мужчину.

– Ты туфли подбери, в следственном изоляторе обувь не дадут, – предупредил Николай.

Зашли во двор. Из соседних домов уже выглядывали встревоженные стрельбой соседи. Николай сделал шаг за калитку.

– Граждане, мы из милиции!

И поднял вверх красное удостоверение.

Отмычки и парик валялись на крыльце.

– Подними! – приказал Николай.

– Чтобы я себе срок поднял? Да ты, мусор поганый, в своем ли уме?

Оскорблений в свой адрес Николай не терпел. Женщину, даже воровку, пальцем бы не тронул. А вору завесил оплеуху от души.

– Поднимешь или пулю в брюхо словишь! Не зли!

Вор посмотрел на лицо Николая, сразу в угрозу поверил. Парик на голову нацепил, холодно бритой башке. Связку отмычек поднял, усмехнулся.

– Чего лыбишься? Деньги, ценности где?

– Нет ничего, ошибаешься, начальник!

И ощерился щербатым ртом. Николай повернулся к Андрею.

– Ты тут смотрел?

– Нет, догонять бросился.

– В доме у входа посмотри, во дворе. Мог сбросить.

Андрей остановился за дверью, осмотрел пол, тумбочку, стол. Деньги – не иголка, быстро не спрячешь. Дальше не пошел, пусть сначала эксперт отпечатки снимет. Хотя какие отпечатки, если вор и сейчас в перчатках?

– Нет ничего, – развел руками Андрей.

– Не пустой же он вышел? Где сбросил? – это Николай к вору.

– Таганка, я твой бессменный арестант! Погибли юность и талант в твоих стенах! – гнусаво фальшивя, запел вор.

– Андрей, посмотри двор, на улице за воротами.

Проходя мимо вора, Андрей пнул его по голени. Удар болезненный. Вор перестал гнусавить и кривляться, схватился за ногу.

– Ты что же делаешь, легавый!

Поостерегся мусором называть, Николай его научил хорошим манерам. Андрей осмотрел переднюю часть двора, вышел за калитку. Голая земля, кое-где листва лежит сброшенная.

Назад возвращаясь, взглядом на собачью конуру наткнулся. Рядом пес мертвый. Конура большая, пес крупный был. Как толкнуло что-то. Присел, заглянул в собачью будку. Вроде чернеет что-то. Подобрал сухую ветку, подтянул к себе пакет. Толстый, тяжелый, из-под фотобумаги. Вор, увидев, как Андрей у собачьей будки возится, занервничал. Если бы деньги и ценности не нашли, он получил бы максимум пятнадцать суток за незаконное проникновение в чужое жилище. Вор опять завопил.

– А по тундре, по широкой дороге…

Андрей наступил вору на ногу, тот сразу заткнулся. Андрей пакет поднял, подошел к Николаю. Открыли, заглянули внутрь. Вот они, улики. Деньги толстой пачкой, золотые украшения тусклой желтизной отдают.

– Срок новый нашли! – обрадовался Николай. Было бы обидно потратить время на разработку преступника, а в итоге – пшик! Но теперь улики есть.

– Андрей, найди веревку.

Андрей в прихожей веревку видел, недолго думая, срезал ножом, связал преступнику руки. Тот уже не веселился так.

– Чего песни не поешь, не веселишься? Наследил ты сильно. Пальчики откатаем, посмотрим, сколько ходок на зону было. Уверен – не одна, стало быть – рецидивист, и суд снисходительности не проявит. Получишь на всю катушку. Назовись.

– Бурлаков Илья Кузьмич, – отчеканил задержанный.

– Погоняло, ходки?

– Артист, у хозяина три раза, и все по сто шестьдесят второй.

Хозяином заключенные называли начальника лагеря. А 162-я статья – кражи.

– Андрей, возьми мотоцикл, сгоняй в милицию. Пусть эксперт приедет. И этого Артиста прихвати, ему сейчас самое место в СИЗО. Я пока понятых приглашу для осмотра.

Вора усадили в коляску мотоцикла. До отделения милиции езды несколько минут. Когда Андрей завел задержанного в отделение, дежурный вскочил со стула.

– Женская камера одна, и мест нет.

– В мужскую определишь.

– Так ведь женского пола.

– Мужик это переодетый.

– Да ну!

Публика в камере, куда завели вора, отреагировала бурно.

– Ха, бабу к нам! Поразвлекаемся? Только по очереди.

Вор стянул парик с головы.

– Никак Артист? Да тебя не узнать!

Артист в криминальных кругах был личностью известной. Прославился переодеваниями и виртуозными кражами. Андрей зашел в криминалистическую лабораторию, гаркнул, дурачась: