Как Гитлер украл розового кролика - Джудит Керр

Вокруг было тихо, только слышалось мерное дыхание Макса в другом конце комнаты. Сердце у Анны колотилось, внутри у нее все так сжалось, что она не могла пошевелиться. Ей ничего не грозило. Это был только сон.

У кого-то в доме напротив еще горел свет, выстраивая на занавесках в комнате Анны золотой четырехугольник. На стуле виднелись смутные очертания одежды, которую предстояло надеть утром. Из папиной комнаты не доносилось ни звука. Анна легла, наслаждаясь тем, что вокруг все такое знакомое. Ей стало спокойно и захотелось спать. А потом она вдруг поняла: ей приснился кошмар, а папе нет! И ее залило волной торжества: кажется, получилось! Анна свернулась калачиком и заснула счастливым сном.

А потом наступило утро. Макс уже одевался.

— Тебе ночью снилось что-нибудь плохое? — спросила Анна у папы.

— Ничего! — ответил папа. — Думаю, теперь все позади.

Анна не стала никому ничего рассказывать. Но в глубине души считала, что это она помогла папе избавиться от кошмаров. И ведь что любопытно: с этого дня кошмары больше не снились ни ей, ни папе.

Несколькими днями позже, вечером, Анна и Макс поругались сильнее обычного. Макс, вернувшись домой, обнаружил, что Анна рисует и заняла весь стол. А ему где делать уроки?

— Убери отсюда свой мусор! — закричал он на Анну. Анна тоже в ответ крикнула:

— Это не мусор! Можно подумать, если ты ходишь в школу, то важнее тебя никого здесь нет!

Мама в этот момент разговаривала по телефону и из-за двери попросила их вести себя тише.

— Угу… Конечно, я важнее тебя, — шептал Макс, с трудом сдерживая ярость. — Ты только бездельничаешь целыми днями!

— Не ври, — тоже шепотом ответила Максу Анна. — Я рисую и накрываю на стол…

— «Я рисую и накрываю на стол!..» — передразнил ее Макс самым что ни на есть отвратительным образом. — Да ты просто паразитка!

Это уже было слишком! Анна не совсем понимала, что значит «паразитка», хотя смутно помнила, что паразит — нечто отвратительное, вырастающее на деревьях. И как только мама закончила разговаривать по телефону, Анна разревелась. Мама, как обычно, быстро все уладила: Макс не должен обзывать Анну — а уж называть ее паразиткой просто глупо! Анна должна освободить Максу место на столе, чтобы он мог сесть и заниматься. А потом добавила:

— Если Макс считает тебя паразитом только потому, что он ходит в школу, а ты — нет, то ситуация скоро изменится.

Анна замерла, забыв про восковые мелки, которые она складывала в коробку.

— Изменится?

— Звонила мадам Фернан, — объяснила мама. — Она сказала, что недалеко отсюда есть очень хорошая маленькая муниципальная школа. И если все сложится удачно, ты начнешь ходить туда со следующей недели.

В следующий понедельник Анна с мамой отправились в муниципальную школу. У Анны был ранец и картонная коробочка с сэндвичами на завтрак. Она была одета в пальто и черное школьное платье с плиссированной юбкой, которое мама купила по совету директора школы и которым Анна страшно гордилась. Какая удача, что зимнее пальто стало ей коротко, и всем виден краешек ее платья!

Ехали они на метро. И хотя школа была недалеко, пришлось дважды делать пересадку.

— Думаю, в следующий раз лучше пойти пешком, — сказала мама. — И деньги сэкономим.

Школа находилась сразу за Елисейскими Полями — прекрасной широкой улицей со сверкающими витринами магазинов и кафе. И было немного странно обнаружить посреди этого великолепия старые-престарые ворота с надписью «Школа для девочек». Здание было мрачноватым и, видимо, стояло здесь с незапамятных времен. Анна с мамой пересекли пустой двор. В каком-то из школьных классов пели. Занятия уже начались. Поднимаясь вместе с мамой по каменным ступенькам в кабинет директора, Анна подумала: неужели это все происходит на самом деле?

Директор школы оказалась дамой высокой и энергичной. Она пожала Анне руку и что-то сказала маме по-французски. Мама перевела: директор сожалеет, что в школе нет никого, кто говорил бы по-немецки. Но она надеется, что Анна скоро научится понимать по-французски. Потом мама кивнула Анне: «Увидимся в четыре часа». Ее каблуки зацокали по лестнице. А Анна осталась в кабинете директора.

Директор улыбнулась Анне. Анна улыбнулась в ответ. Но довольно трудно улыбаться кому-то, не имея возможности что-то сказать. Директор, видимо, испытывала похожее чувство, потому что ее улыбка погасла. Она барабанила пальцами по столу и, казалось, прислушивалась к чему-то. Но ничего не происходило. Анне стало казаться, что так будет продолжаться вечно. Но тут в дверь постучали.

Директор сказала:

— Entrez!

Вошла маленькая темноволосая девочка, примерно ровесница Анны.

Директор что-то еще воскликнула — Анне показалось: «Наконец-то!» — и разразилась громкой сердитой тирадой. Затем повернулась к Анне и сказала, что девочку зовут Колетта и что-то еще, означавшее, видимо, что Колетта будет присматривать за ней. Колетта направилась к двери. Анна не поняла, должна ли она следовать за ней, и продолжала стоять, где стояла.

— Allez! Allez![7] — закричала директор и замахала на Анну руками, как будто пыталась прогнать муху.

Колетта взяла Анну за руку и вывела из кабинета.

Как только дверь за ними закрылась, Колетта состроила гримасу и выдохнула: «Уфф!» Анна обрадовалась: значит, Колетта тоже считает, что директор немного того. Анна надеялась, что учителя окажутся другими. Вместе с Колеттой они пошли по коридору, открывая какие-то двери. Анна слышала, как в одном классе множество голосов бормочут по-французски. В другом было тихо: видимо, там что-то писали. Они пришли в раздевалку, и Колетта показала, где можно повесить пальто, полюбовалась немецким ранцем Анны и знаками дала понять, что у них одинаковые платья. Она говорила по-французски быстро-быстро, Анна не все понимала, но догадывалась, о чем речь.

Потом Колетта привела ее в большое помещение, плотно заставленное партами. За партами, прикинула Анна, сидели по меньшей мере сорок девочек — и все в черных школьных платьях. В сочетании с несколько сумрачной атмосферой класса это выглядело как-то траурно.

Девочки что-то хором декламировали, но, когда вошли Анна с Колеттой, замолчали и уставились на них. Хотя Анна и ответила вызывающим взглядом, она вдруг почувствовала себя маленькой и сильно засомневалась, что ей хочется ходить в эту школу. Она изо всех сил сжимала свой ранец и свою коробочку с сэндвичами, стараясь выглядеть независимой. На плечо Анны легла чья-то рука, она почувствовала слабый чесночный запах. И увидела обращенное к ней дружелюбное морщинистое лицо, обрамленное темными вьющимися волосами.