Симфония времён - Жоржия Кальдера

Очевидно, Сефиза меня проверяла. По правде говоря, она вовсе не высмеивала мою страсть к замшелым поэтам, давным-давно устаревшим и всеми позабытым. Напротив, она любила их, как и я…

Внезапно меня озарило, и я громко воскликнул, не подумав:

– То обращение… Это были вы?

Не знаю почему, не знаю как, но я вдруг ясно осознал: именно эта девушка написала те слова. Тот пронзительный, анонимный текст, на который я случайно наткнулся в Альтернете, благодаря которому я прозрел и пересмотрел свои взгляды. Тот текст стал последней каплей, окончательно изменившей всю мою жизнь; из-за него я бежал из своей родной страны, отказался от комфортной жизни и очертя голову бросился навстречу неведомому.

Помимо Аристарха и Сефизы, я не знал никого из членов организации, раскинувшей свои щупальца по всему миру. Тем не менее я был убежден: слова, нашедшие столь сильный отклик в моей душе, написала именно эта девушка…

Сефиза моргнула, надменное выражение слетело с ее лица, сменившись изумлением.

– Благодаря этому воззванию я смог выйти на связь с вашей группой, – пояснил я. – Именно благодаря вам я стал частью этого проекта.

– Я… То открытое письмо очень быстро вычистили из Сети, – пробормотала девушка. От ее прежней уверенности не осталось и следа.

– Это правда, Сефиза, – подтвердил Аристарх, открывая дверь, перед которой мы стояли. – Благодаря твоему красноречию и силе убеждения мы сумели привлечь внимание и завербовать профессионала такого уровня. Впрочем, вы и так нашли бы общий язык, будучи любителями старинных музыкальных инструментов. Верлен, вы ведь признались, что в свободное время играете на пианино? А Сефиза великолепная скрипачка.

Аристарх включил потолочный светильник, и я увидел, что у стоящей рядом со мной девушки карие глаза: их блеск взволновал меня до глубины души.

Она говорила со мной с другого конца света. Вырвала меня из повседневной рутины, даже не заметив этого. Она цитировала поэтов, которых я обожал, любила классическую музыку, а еще обладала самым притягательным и чарующим взглядом, какой я когда-либо видел.

Она – та единственная, кого я так долго искал, даже не в силах признаться в этом самому себе.

Это полное безумие, ребячество, совершенно несвоевременное, и все же я мгновенно поверил, что Сефиза предназначена мне.

Я не знал, что ждет меня в будущем, таком неопределенном и пугающем, но отныне я не сомневался в правильности сделанного выбора. И по-другому уже быть не может…

В комнате без окон стояло множество столов и стульев, сдвинутых друг к другу; Аристарх сделал несколько шагов, потом повернулся к нам. Он кашлянул, и мы с Сефизой поневоле вышли из молчаливого ступора, отвели глаза друг от друга и посмотрели на нашего спутника.

– Собрание скоро начнется, – объявил тот. – Будьте так любезны, заходите, не заставляйте остальных ждать…

В следующую секунду я оказался в нашей реальности. В Соборе царила ночная тишина. Я по-прежнему сидел на полу, ощущал под собой мягкий ковер, а главное, чувствовал пальцы Сефизы, переплетенные с моими.

Бесподобное ощущение.

Нежное. Жизненно важное.

И я страстно желал крепче сжать пальцы девушки, ответить на ее, наверняка неосознанное, пожатие.

Я открыл глаза одновременно с Сефизой; судя по всему, пережитое странное видение оглушило ее не меньше, чем меня. Стиснув зубы, собрав волю в кулак, я заставил себя разорвать этот контакт, хотя отчаянно хотел его продлить.

Медленно, нехотя я отвел руку.

Я ведь пообещал.

Нужно держать свои клятвы, задушить это рвущееся из груди неописуемое чувство. Кроме того, я должен сдерживать обманчивые порывы, которые, как мне казалось, проявляла Сефиза.

Девушка резко отдернула руку, прижала ладонь к животу и опустила голову, ее щеки порозовели. Потом она поспешно вскочила, явно стремясь поскорее увеличить расстояние между нами.

– Этот мир… – проговорила она. Между ее бровей залегла складка, выражая озадаченность. – Он так отличается от привычного нам.

– Тот мир в агонии, – предположил я. – Вот только я помню, что не до конца понял тот твой текст…

– Это было воззвание, крик отчаяния, который я бросила на ветер, а ответил на него только ты, – прошептала Сефиза. Потом, покачав головой, поправилась: – На мой призыв ответил Люк. И тот текст написала Исмахан, а вовсе не я.

Однако я воспринимал все увиденное, как случившееся с нами двумя, а вовсе не как историю наших двойников.

Сефиза провела ладонью по лицу, ее черты исказились от изнеможения и замешательства.

– Уже поздно, – заявила она слабым голосом. – Вернусь к себе и лягу спать. Завтра у меня тяжелый день…

Не говоря больше ни слова, она направилась к двери, с каждым шагом двигаясь все быстрее.

Я до боли сжал кулаки, борясь с желанием догнать девушку. Она уже хотела выбежать за порог, когда я решился спросить:

– Ты вернешься?

На мгновение Сефиза замерла, потерла ладони друг о друга, будто пыталась согреться, все так же, не оборачиваясь, бросила:

– Вернусь, раз мы пока не получили все необходимые ответы.

Я сидел неподвижно и смотрел, как она уходит, чувствуя одновременно облегчение и глупую печаль.

Я ведь получил, что хотел: Сефиза только что пообещала продолжить наши изыскания. Нам удалось оказаться в нужном моменте, в той точке, когда мы впервые встретились в другой жизни. Мы начинали постепенно узнавать о событиях, предшествовавших нашей встрече, о нашем общем прошлом. Чего еще мне желать?

Через силу поднявшись, я сделал несколько шагов и рухнул в кресло, затем подался вперед, упер локти в колени и прижал ладони ко лбу.

– Прекрати себя грызть, Верлен, – приказала мать. Краем глаза я заметил рядом с собой подол ее белого платья. – Ты же знаешь, ни к чему хорошему это не приведет.

– Теперь я вспомнил, как сильно ее любил, – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Только ее и никого другого. И, думаю, это чувство никуда не делось…

Номер Четыре тысячи двенадцать

Номер Четыре тысячи двенадцать шагал плечом к плечу со своими братьями по оружию; каждое движение давалось солдатам с трудом, потому что приходилось бороться с порывами ветра чудовищной силы, в то время как их ноги по колено утопали в сухой, мертвой почве. Над землей огромным темным облаком клубился пепел, он немилосердно хлестал легионеров, так что самые мелкие его частицы полностью облепили все незакрытые доспехами участки лиц, а крупные даже оставляли царапины на броне.

Путешествие в Ашерон выдалось очень трудным, но возвращение стало настоящим мучением, и не все смогли его пережить. Сезон бурь начался раньше обычного, в итоге номер Четыре тысячи двенадцать и его товарищи по несчастью угодили в смертельную ловушку. Борясь со шквалистым ветром, легион пересекал Мертвые Земли, и от высоких стальных стен, защищавших королевство Пепельной Луны от пепла, его отделяли сотни километров.