Роман в утешение. Книга первая - Татьяна Герцик

Оставив документы для развода на письменном столе в кабинете Георгия, я достала с антресолей большой кордовый баул, с которым мы с Георгием обычно ездили в отпуск, и быстро сложила в него одежду. Подумав, что вполне могу съездить в Палангу навестить детей, принялась укладывать и купальные принадлежности. Хотя у свекра со свекровью всегда был запас купальников, сланцев и прочих пляжных аксессуаров для забывчивых гостей, которых к ним наезжало множество, но приятнее всё-таки иметь свое.

Уложившись, я чуток помедлила, печально покачивая головой. Так хотелось всё забыть и остаться. Эх, если бы можно было притвориться, что ничего не произошло, что вечером, как обычно, вернется Георгий и небрежно чмокнет меня в щеку.

Но тут память злорадно подсунула мне его каменное лицо, и, вспомнив то презрительное выражение, с которым он смотрел на меня в последний раз, я тут же очнулась, скинув охватившую меня меланхолию. О чем это я? Всё прошло и не вернется, и пора бы уже забыть о том, как я жила когда-то.

Большие напольные часы торжественно пробили пять, и я вздрогнула. Отчего-то заволновавшись, заспешила, хотя беспокоиться было нечего, Георгий с работы раньше семи не приходит, а до моего самолета еще добрых три часа. Я всё успею!

Хотелось на прощанье пройтись по комнатам, но я превозмогла это жалкое желание, подхватила баул и уже хотела тащить его вниз, как дверь распахнулась, и я в ужасе замерла на месте, не понимая, кто же это может быть. Жутко не хотелось встречаться с новой хозяйкой этой квартиры.

Это был Георгий. Мне показалось, что он здорово спешил, во всяком случае, дышал он так, будто в хорошем темпе пробежал несколько сот метров. На нем был его обычный костюм, который Георгий носил всё с той же небрежной элегантностью, но мне показалось, что он несколько похудел. Ну, если он так же активно занимается сексом, как в свое время со мной, то это вовсе не удивительно.

Во мне что-то замерло. Стало ужасно больно, даже руки свело болезненной судорогой. И что я так разнервничалась? Это же глупо. Он для меня такое же прошлое, как и я для него. Просто нужно вспомнить о гордости и взять себя в руки. Георгий стоял и молча смотрел на меня, изучая, будто не видел лет сто. Пришлось его успокоить, с трудом выдавив из себя неестественно-идиотскую улыбку:

– Извини, я и не предполагала, что ты сегодня придешь домой так рано. Но ты не волнуйся, я уже ухожу.

Он навалился на дверь всем телом, не давая мне выйти. Зачем это? Испугался, что я все семейные ценности вынесу? Это было неприятно и совершенно не соответствовало образу того благородного мужчины, которого я любила столько лет. Но ведь я уже убедилась, что любила-то я фантом, собственную выдумку.

Уже ничему не удивляясь, попросила:

– Может, выпустишь меня? – ожидая, что он вот-вот попросит показать, что у меня в сумке.

Но он не попросил. Он вдруг взял меня за руку, заставив выпустить баул, и провел в большую комнату. Усадил на диван, сам сел рядом. Всё так же молча продолжал изучать мое лицо странным взглядом. Если бы это был другой человек, то я бы решила, что тоскующим.

Но в данном случае стоило подыскать другой эпитет. Может быть – взыскательным? Мне стало не по себе. А вдруг он узнал про мои приключения и расскажет обо всем мальчишкам? Хотя он и первый начал, но всё равно неприятно.

Я тоже посмотрела на его такое знакомое и такое незнакомое мне лицо. Оно было насупленным и сосредоточенным, будто он готовился к тронной речи. Чуть слышно вздохнув, приготовилась к очередным неприятностям. Наверняка речь пойдет о разделе имущества. Эта его подруга вряд ли будет довольствоваться малым. Но ведь я ни на что не претендую…

Но Георгий, стыдливо потупив взор, будто боясь посмотреть мне в глаза, сказал совсем другое:

– Знаешь, Рита, я погорячился. Думаю, тебе стоит вернуться.

Я молча выпучила глаза, не в силах произнести ни слова. Рот будто запечатали горечь и обида. Итак, его боевая подруга не оправдала возложенных на нее надежд? Забавно… Но почему он думает, что после всего того, что он мне наговорил, я смогу вернуться?

Георгий с плохо скрытым напряжением смотрел на меня, ожидая ответа, и я горько усмехнулась. Если он рассчитывал, что после подобного снисходительно-небрежного предложения я кинусь ему на шею, то это он зря.

– Ну зачем это? К чему? Как говорится, умерла, так умерла. – Я говорила пошлости, и прекрасно это сознавала. Уж лучше так, чем глупые обвинения.

Георгий чуть свел брови в молчаливом осуждении, и мне стало досадно. Вот так всегда. Он большой и умный, я маленькая и глупенькая. Раньше, когда мне мерещилось, что я ему так же дорога, как и он мне, это меня не задевало. Но сейчас вызвало в моей душе целую бурю негодования.

Сквозь зубы спросила:

– А как же то, что я женила тебя на себе обманом и ты хочешь хоть немного побыть свободным?

Побледнев, он скованно признался:

– Я побыл свободным и это мне не понравилось.

Так-так, значит, юная красотка не смогла создать ему тот комфорт и уют, к которому он привык. Да уж, не повезло ему.

– А как же твоя большая настоящая любовь? Куда ты ее денешь? Или ты предполагаешь, что жизнь втроем гораздо привлекательнее? Я вместо домработницы, а она для души, ну и для тела, естественно?

На мгновенье мне показалось, что он чувствует себя до жути виноватым. Но это вряд ли. Георгий человек сдержанный, малоэмоциональный, даже закрытый. И, как обычный мужчина, считает себя всегда правым.

Растерев дернувшийся на щеке мускул, он хмуро пояснил:

– За это время я понял, что мы с ней не подходим друг другу.

Вот как? Но за прошедшее время я тоже кое-что поняла. Резко встав, с натянутой улыбкой заявила:

– Извини, но я тебе тоже не подхожу. Ты мне это и сам сказал, без экивоков. А прислугой я служить не хочу. Так что извини. – Посмотрев на часы, заметила, что время до самолета изрядно сократилось, а ведь мне еще нужно заскочить на пару слов к мамуле, и быстро попрощалась: – Ну, мне пора!

Еще сильнее побледнев, Георгий тем не менее строго, будто говорил с непослушной школьницей, добавил:

– Учти, я дважды предлагать не буду!

У меня даже дыхание перехватило. Вот как? С трудом удержавшись, чтобы не ударить его, зло отрезала:

– И не надо. Ни дважды, ни трижды. Думаю, что из кандидаток занять вакантную должность твоей жены ты можешь солидный конкурс устроить. А я ухожу. Чао! – и стремительно пошла к дверям.

Он обездоленными глазами следил за мной, даже не пытаясь подняться, будто получил безжалостный удар под дых. Я схватила баул, и, не считая нужным попрощаться с бывшим мужем, открыла дверь.

Очнувшись, Георгий кинулся за мной, пытаясь меня остановить, но я, оттолкнув его внезапным толчком в грудь, выскочила на лестницу. Мельком увидела его ошеломленное лицо и невоспитанно захлопнула дверь перед самым его носом. Слыша, как он рывками пытается ее открыть, опрометью бросилась вниз, не желая больше его видеть.