В храме Солнца деревья золотые - Наталья Солнцева

— Ну да, — смущался Саворский. — Я вам не сторожевой пес Мухтар.

— Жалко…

Никаких следов, кроме человеческих, вокруг лагеря обнаружено не было. Впрочем, ничего другого Илья и не ожидал.

— Ладно, ребята, шутки шутками, но кто все-таки съел консервы?

Он обвел взглядом всех четверых. Никто не признался. За Сашу Аксельрода и Толю Потапенко Вересов мог поручиться головой. Новички тоже не производили впечатления бессовестных обжор и обманщиков.

— Хорошо, — после долгого молчания сказал Илья. — Будем считать инцидент исчерпанным.

Но сам он решил на досуге заняться разгадкой неприятного происшествия…

Обустроили новый лагерь, приготовили ужин. Горячая каша с мясом показалась райским лакомством. За едой травили обычные альпинистские байки.

— Анатолий, а правда, что вы поднимались на Пти-Дрю? — перекладывая кружку с дымящимся чаем из руки в руку, спросил Виталик.

— Пти-Дрю — в переводе с французского Маленькая Птичка, — это вершина во Французских Альпах, — пояснил Илья.

— Ага, — охотно подтвердил Потапенко. — Меня пригласил совершить восхождение на Пти-Дрю французский альпинист Жан Картье. Мы с ним вместе штурмовали Ушбу. Так что я еще и член английского клуба.

— Шутите! — застенчиво улыбнулся Саворский.

В свете костра его веснушки резко выделялись на круглом лице, особенно на носу и щеках.

— Вовсе нет! Он действительно член английского клуба ушбистов, — сказал Илья.

— Кого?

— Ушбистов! Кавказская Ушба — сложная для восхождения вершина, вот англичане и учредили специальный клуб тех, кто на нее поднимался.

— А-а… здорово! — с завистью глядя на Потапенко, протянул Гоша. — Тогда я тоже хочу подняться на Ушбу.

— Значит, поднимешься. У вас, ребята, все вершины еще впереди.

К ночи резко похолодало. Небо заволокло тяжелыми, полными снега тучами. Дул пронизывающий ветер. Но расходиться по палаткам не хотелось.

— Красивые горы Альпы? — не унимался Саворский. — Лучше наших?

— Лучше, хуже… я бы так вопрос не ставил, — улыбнулся Толик. — Любые горы красивы по-своему. А Пти-Дрю — вершина особенная, с головокружительными отвесами, гладкими гранитными стенами, на которых играет солнце. Подъем на нее — дело не простое, а уж спуск…

— Бывает, что спуск гораздо тяжелее подъема, — поддержал приятеля Вересов.

Он чувствовал: атмосфера в лагере напряженная из-за утреннего конфуза с консервными банками.

— С сегодняшнего дня я назначаю дежурного по лагерю, — объявил Илья, допивая чай. — Этой ночью дежурит Потапенко.

— А что я должен делать? Бродить между двух палаток? — удивился Толик.

Какие обязанности у дежурного днем, хорошо известно: охранять имущество; связываться, в случае необходимости, по рации с базовым лагерем; готовить еду и мыть посуду. А вот ночью…

— Просто будь настороже, — сказал Вересов. — Постарайся не уснуть и прислушиваться ко всему, что происходит. Вдруг нашему мишке понравилось угощение и он опять захочет подкрепиться? Если заметишь что-то подозрительное, разбуди меня.

— Не говори ерунду, Илья. Какой мишка? Мы, кажется, об этом уже говорили.

— Значит, не мишка, — спокойно согласился Вересов.

— А кто?

— Любой другой, кому вздумается наведаться к нам в лагерь. Можешь взять мое ружье.

У новеньких так округлились глаза, что Вересов не выдержал и рассмеялся.

— Ты думаешь, здесь был чужой? — спросил Потапенко.

Предложение Ильи настолько поразило его, что он встал и начал расхаживать вокруг костра.

— Не знаю, — развел руками тот. — Но полностью исключить такой вариант не могу. Кто-то же съел консервы? Или выбросил содержимое.

— Ты еще скажи, что это голуб-яван! — пошутил Аксельрод.

Поскольку Илья оставил его шутку без внимания, Саня переключился на Потапенко:

— Везет же тебе, Толик! Если сфотографируешь голуб-явана, станешь знаменитостью. Может, даже международную премию получишь.

— Иди ты, — отмахнулся тот.

— Да ты не тушуйся. Я тебе свой фотоаппарат дам, — не унимался Саня. — Представляешь? Во всех газетах твой портрет и заголовки крупным шрифтом: «Он встретился с голуб-яваном!»

— Тьфу на тебя! — плюнул с досады Потапенко. — Сам фотографируй своего явана!

Новенькие только переглядывались. Они не понимали, о чем идет речь.

— Что это за голуб-яван такой? — спросил Гоша.

— Вот чудак! — захохотал Аксельрод. — Ты что, про голуб-явана не слышал?

— Не-е-ет…

— А еще альпинист называется. Ты не где-нибудь, а на Памире, парень! Голуб-яван — это «снежный человек». Усек?

— Усек…

— Ну вот. Именно о нем мы и говорим.

У Саворского чуть глаза не выскочили из орбит.

— Здесь водится «снежный человек»? — вне себя от волнения, спросил он. — Тот самый… про которого…

— Конечно, тот самый! Только никто его не видел. Зато всякие загадочные происшествия случаются. Вот, например, как с нашими банками.

— Кончай хохмить, Саня, — рассердился Потапенко. — Чем, по-твоему, этот «снежный человек» открыл банки? Думаешь, у него есть консервный нож?

Но Аксельрода не так-то просто было сбить с толку.

— Как это чем? — удивился он такой непонятливости. — Когтями! Знаешь, какие у него когти? Как бритва. Кино про Фредди Крюгера смотрел?

— Ну?

— Вот примерно такие когти у «снежного человека». Только не железные, а это… костяные. Но крепкие. Если схватит, не вырвешься! Теперь понимаешь, почему тебе Вересов ружье предлагает?

— Хватит! — взревел Потапенко, угрожающе надвигаясь на Саню. — Что ты несешь?

— А че, ребята? — вмешался Кострома, разряжая обстановку. — Вдруг это правда «снежный человек»? И мы его сфотографируем? Это же мировая сенсация!

— Где же в таком случае следы? — внес в спор свою лепту Гоша. — «Снежный человек» оставляет после себя огромные следы. Я читал. Их ни с чем не спутаешь. И затоптать мы их не могли.

— Вот! — поднял вверх палец Вересов. — Где следы?

— Ну… — не сдавался Аксельрод. — Голуб-яван — существо таинственное, практически неизученное, мало ли…

— Нужно не выдумывать басни, — возмутился Илья, — а смотреть на вещи реально. Раз следов нет, значит…

— …консервы сожрал кто-то из своих! — злорадно заключил Потапенко. — А теперь пытается все свалить на «снежного человека»!

Над лагерем раздался такой дружный хохот, что с горы полетели вниз мелкие камешки…