Девочки-колдуньи - Надежда Беленькая

– Кому надо? Прости, это очень важно.

Видимо, было что-то такое в звенящем от волнения голосе Кристины, что парень покосился на неё и ответил:

– Городу надо.

– Городу?!

– Типа того. Всему городу и всем людям. А если увеличить масштаб, то всей Земле.

Кристина молчала.

– Кстати, мы не познакомились, – добавил парень, видимо, решив, что девчонке можно доверять. – Меня зовут Шаман.

– А меня Кристина. Очень приятно.

Она сделала ещё один осторожный шаг вперед.

– Объясни мне, пожалуйста, – начала она. – Мне это правда нужно. Вот эти граффити на домах и заборах. Они… очень странные. Я заметила, что они чем-то похожи: линии, закорючки повторяются. Это же послание, верно? Письмо, да? Но что в этом письме, что всё это означает? И зачем ты выходишь по ночам? Разве ты не рискуешь?

– Рискую, – голос Шамана снова стал угрюмым и хриплым, будто спросонок. – Но выхода нет. Этот город нужно срочно спасать, а то он сдохнет. Ему нужна магия.

– Магия? Как это? – быстро спросила Кристина.

– А так. Все эти улучшения, которые сейчас делают, – как их, модернизация – это же всё не просто так. Не безобидно и не безнаказанно. В городе обязательно должны быть и пустыри, и лохматые лесочки. И разрушки с бродячими котами. Без них не прожить. Разравнивая и улучшая всё вокруг, они каждый раз откусывают по кусочку от души города. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Кристина.

– Ну и молодец. Душу города вот-вот растащат без остатка. А граффити хоть как-то её спасают. Такая история.

История звучала сумбурно и довольно диковато, но Кристина, как ни странно, всё поняла.

– Это ты и называешь – магия? – спросила она.

– А как ещё назвать? И это не просто закорючки, а самые настоящие буквы. В одних знаках зашифровано слово «природа». В других – «любовь». В третьих – «мир».

– А зачем зашифровывать? Можно же просто взять и написать: природа, любовь, мир. Разве нет?

– Теоретически да. Так раньше и делали. Но у рептилоидов глаз давно замылился. И слух. А зашифруешь – подействует. Как волшебство.

Парень подошел ближе, и Кристина наконец рассмотрела его лицо – бледное, худое и совсем юное: на вид ему можно было дать лет четырнадцать, не больше.

– А ты не знаешь случайно, какая разница между волшебством и колдовством? – на всякий случай спросила Кристина.

Шаман задумался.

– Колдовство – это волшебство, направленное во вред. Чтобы запутать или напугать. Например, если рисуешь знаки на стенах – это волшебство. А если на чьей-то двери – колдовство. Живопись – это волшебство. Одной картиной можно плохие мысли заменить на хорошие. А можно, наоборот, поменять их в злую сторону. Тогда это уже колдовство. Но люди спешат. Всё что угодно проглотят – и не заметят.

– А как выглядит колдовство, которое люди проглатывают и не замечают?

– Да просто. Взять любую рекламу: это ж реально чёрная магия! Особенно когда для продажи товаров используют людей. Красивых людей, – добавил Шаман, покосившись на Кристину.

Они помолчали, словно собираясь ещё что-то сказать, но не находя слов.

Тут Кристина заметила, что вокруг всё переменилось. Воздух больше не чернел, а синел. Глубокая тень в кустах и свет фонаря уже не были такими контрастными. Ночь растворялась в холодной воде рассвета.

– Вообще-то мне пора, – сказал Шаман. – Может, тебя проводить?

– Да нет, спасибо, – из вежливости отказалась Кристина.

Она была почти уверена, что Шаман предложит ещё раз или даже начнёт настаивать – и тогда она согласится. Она была бы рада ещё с ним поболтать.

– Как хочешь, – проговорил он.

– А как ещё можно заколдовать город? – спросила Кристина.

– Хорошо, что тебе это небезразлично, – сказал Шаман. – Когда-нибудь я напишу про это книгу. Так и назову: «Как заколдовать город» или «Волшебный город». Поищи потом в интернете, если не забудешь. Или дай мне свой телефон, кину тебе сообщение, когда книга будет готова.

– Я не забуду, – ответила Кристина. – А телефон у меня такой… – и она продиктовала цифры. – А сейчас можешь дать мне какой-нибудь совет, как правильно заколдовывать город? Так, чтобы было волшебство, а не колдовство. Вдруг пригодится.

– О, тут полно способов, – оживился Шаман. – Главное, сделать так, чтобы рептилоиды на твой арт обратили внимание и их замыленный глаз прозрел. Например, можешь выйти ночью во двор и разукрасить дерево. А можешь наклеить на стену объявления. Типа «Не обижайте природу!» или «Человек, пробудись! Сколько можно дрыхнуть?». Не умеешь рисовать граффити – пиши мелками на асфальте.

– Да ну, мелки – это детский сад, – возразила Кристина. – А объявления сорвут дворники.

– Сколько-то они провисят. А город обязательно отзовётся.

– А как?

– Например, будешь идти по улице и найдёшь что-нибудь необычное. Какую-нибудь волшебную штуку – странную, неожиданную. Если найдёшь такой подарок города, сразу поймёшь: это он и есть.

«Что-то похожее говорила Натка», – сообразила Кристина.

– Ладно, Кристина. Я пойду, – добавил Шаман. – Эта стена готова, но мне надо будет ещё кое-что сделать до рассвета.

– Пока, – сказала Кристина.

– Доброй ночи, – парень махнул ей на прощанье рукой и зашагал прочь.

А Кристина побрела к дому.

Постепенно становилось холодно. Кристина застегнула куртку и натянула на кепку капюшон. Сыроватая прохлада поднималась от остывшего за ночь асфальта, выплывала из кустов. Ночная жизнь города догорала, словно оставленный с вечера костёр, подёрнутый пеплом. А светофоры и редкие зажжённые окна по-прежнему тлели, как угольки.

И тут случилось кое-что необычное и даже невероятное.

Кристина остановилась и закрыла глаза.

Где-то очень далеко, в стороне Яузы, среди домов пропел петух. Его голос, заливистый и звонкий, обладавший особой природной мощью, был окрашен в цвета петушиного хвоста. Голос карабкался вверх, словно заждавшись этой минуты, – и там, наверху, рассыпался сотней разноцветных шариков.

Дома молчали, прислушиваясь.

А Кристина так и стояла на тротуаре, боясь спугнуть чудо.

Она знала: это был первый подарок города.

Вечером того дня, когда Кристина отсыпалась после ночных приключений и даже во сне рисовала граффити, Светка поджидала очередную клиентку.