Тихоня с искорками в глазах - Раиса Борисовна Николаева

снаружи. — Элида ахнула от восторга, поскольку сразу же ощутила, как чувство одиночества исчезло бесследно. — Но и это еще не все! — в голосе отца несомненно звучали нотки гордости. — Кнопка, что находится рядом отключает это отображение, а вот с помощью, следующей ты сможешь увидеть мою родину. — Элида по очереди нажала кнопки, и на экране возникли здания такой высоты, что были выше гор, окружающих эту долину… — Потом насмотришься, — засмеялся отец. Он объяснял, объяснял и объяснял. Элиде надо было столько всего запомнить, что ей казалось, что у нее в голове все перемешалось и она никогда не вспомнит, что и как правильно нажимать, но отец не успокаивался, он боялся, что больше не сможет поговорить с дочерью и у него для этого были все основания.

Ч. 2 Гл. 4

Глава 4

Элида оказалась права. По-настоящему ее искать начали лишь через несколько дней. Она все правильно продумала и была бы чрезвычайно довольна, если бы знала насколько эффективно ее план претворился в жизнь.

… На другой день, поле ультиматума, который леди Марриет выдвинула младшей дочери, она ожидала ее к завтраку, но Элида не пришла. Несколько раздосадованная упрямством дочери, Марриет послала к ней горничную, с приказом немедленно выйти к столу, но вместо Элиды девушка принесла свернутый лист бумаги, что лежал на столе в спальне Элиды. С раздражение и некоторым беспокойством леди Марриет развернула лист, быстро пробежала его глазами, потом прочла уже внимательнее и ее губы скривила презрительная усмешка.

— Иногда мне кажется, — сказала она, небрежно бросив письмо на стол, — что Элида не моя дочь. — Увидев вопросительный взгляд Эннэт, она вместо того, чтобы дать прочитать ей письмо, сама прочитала его вслух, иронично подчеркивая некоторые обороты, из-за чего казалось, что письмо написано истеричной, неуравновешенной особой.

— Мамочка! — с драматичным пафосом произнесла Марриет. — Ты права, права во всем! Я должна, я обязана просить прощение у моего мужа, умоляя его не сердиться на меня и снова позволить жить рядом с ним в его доме… Я написала несколько черновиков и поняла, что бумага не может передать мои чувства, и мое раскаяние, поэтому я сама отправлюсь в его дом и буду молить о прощении. Я отправлюсь к нему порталом. Прости, но я взяла один из портальных кристаллов в твоем кабинете. Твоя дочь Элида.

— Какая глупость! — прокомментировала Эннет. — Такое самоуничижение, такая рабская покорность только оттолкнут от нее мужа. Где ее самоуважение, чувство собственного достоинства? Не понимаю. Не понимаю ее и все тут.

— Ох, и не говори. Я, конечно, приказала ей написать письмо Лоуту, но я же сказала, что она должна просить прощение в самых изысканных словах и выражениях, в которых бы сквозило уважение не только к Лоуту, но и к самой себе… Ах, — стукнула она ложечкой по столу. — Что за несносная девчонка. Наверно я зря ее отдала в тот пансион, лучше бы она, как и ты, воспитывалась дома, под моим присмотром! — Марриет ненадолго замолчала, потом сказала со странной усмешкой:

— Если говорить начистоту, то я была уверена, что Элида не подчинится моим требованиям. Она, конечно, открыто не сопротивлялась и не отказывалась, но я-то видела каким непримиримым блеском светились ее глаза, как упрямо были сжаты губы и брови сведены вместе, как она делала всегда, сдерживая гнев…

— И прикидываясь этакой тихоней-ангелочком, — с ехидцей добавила Эннэт. Но мать, погруженная в свои мысли, не слышала ее.

— Я настолько была уверена в том, что Элида попытается сбежать, что навесила на нашу входную дверь следящий амулет. И если бы Элида только попыталась ее открыть, все в доме мгновенно бы проснулись и не допустили побега.

— А почему ты служанок не заставила охранять выход из дома? — удивилась Эннэт.

— Служанки могли уснуть. Элида могла бы их чем-то напоить, да мало ли чего? Амулет — надежней… Надеюсь она сегодня или завтра пришлет письмо. Ведь она не может не понимать, как я волнуюсь за нее, — и в доказательство своего волнения леди Марриет даже приложила уголок салфетки к глазам.

Но ни в этот день, ни в следующий писем от Элиды не приходило.

— Вот же злая, вредная девчонка, — сердилась Марриет. — Могла бы уже прислать письмо! — Эннэт только сочувственно кивала. Когда письмо не пришло и на третий день, гнев Марриет не поддавался описанию. — Да, что же это такое, — с яростью шептала она, — почему она до сих пор мне не написала?

— Может она на тебя обиделась? — предположила Эннэт.

— Обиделась?! — поразилась Марриет такой несуразице. — За что? За те добрые и правильные советы, что я ей дала? За мое требование извинится перед мужем и тем самым не допустить скандала, о котором судачили десятилетиями?! Я ей покажу «обиделась»! Я сама напишу ей письмо и потребую ответа на свои вопросы.

Марриет прошла в свой кабинет и уже через час в дом герцога Лоута было направлено письмо, адресованное Элиде. «Элида! — так начиналось письмо, и такое обращение, сразу же показывала дочери чувства матери в тот момент, когда писались эти строки. — Я неприятно удивлена твоим молчанием, а ведь если ты не забыла, мы договаривались, что ты напишешь мне сразу по возвращении в дом герцога Лоута. Очень надеюсь, что причиной твоей забывчивости служат важные и радостные перемены в твоей жизни!» — Марриет даже не стала подписывать письмо, поскольку слова «любящая тебя мама», значительно бы смягчили холодный и гневный тон письма, а Марриет этого не хотелось.

Через час пришло послание из дома герцога. Марриет с удовлетворением кивнула служанке, сообщившей ей эту новость, отметив про себя насколько быстро Элида написала ответ. Однако, когда письмо оказалось в ее руках, она с волнением и недоумением увидела личную печать Лоута, когда как на этом месте должна была красоваться печать ее дочери. Она с беспокойством сломала печать, быстро развернула лист и пробежала его глазами. В своем письме герцог Лоут выражал недоумение, почему леди Марриет пишет письма, адресованные Элиде, в его замок. Ведь с того момента, как Элида ушла, он ее больше не видел и в его дом она не возвращалась. Марриет прочитала письмо и потеряла сознание. Это случилось второй раз в ее жизни, в первый раз это произошло, когда