Знак вурдалака  - Владимир Андриенко

– Эх вы, сиволапые! – хохотнул атаман. – Всяк вас норовит да по загривку!

– А ты чего? Смел больно? – спросил артельный.

– Богатые говоришь платы у купца Томашева?

– Куда как богатые! Его торговля всем известная!

– Тебе известная?

– Да ты погоди! Сколь кулев муки по Волге гонят на астраханские склады! Спроси сколь пудов? И чье все это? Скажут в Астрахани – купца Томашева. А из Астрахани рыбку соленую на Москву везут, да арбузы астраханские. На чьих кораблях? На кораблях купца Томашева. С тех товаров большая деньга идет в кошель купца. А ты спрашиваешь – богатые ли у сего купца палаты?

– Стало есть там и злато и серебро?

– И слуги с дубинами есть и собаки злые. Все есть у купца.

– Дубины, да ножи с топорами и мы в руках держать умеем.

Атаман подмигнул мужикам и был таков. В ту же ночь палаты купца запылали ясным пламенем…

«Лились рекой» в трактире вина. На широком столе стояли штофы с водкой да бутылки с винами фряжскими. Стол ломился от кушаний. Для девок гулящих Роман Мельник заказал три корзины с заедками сладкими разными.

Роман бросал на стол золотые и кричал в пьяном угаре:

– Я добрый сегодня! Все могу! Пей! Гуляй!

– За атамана! – орали разбойники.

– Любо!

– Многая лета атаману!

– С таким ходить любо!

В кабаке прибавилось народу. Безродные ярыги льстили Роману и кричали:

– Атаман! Удалой атаман! Выкати бочонок водки гданской!

– Эй! – кричал Роман. – Бочку водки!

И снова посыпались на стол золотые монеты.

Роман увидел рослого мужика и с гневом спросил его:

– А ты чего?

Атамана потянуло на драку.

Мужик не шелохнулся. Разбойнику то понравилось.

– Не боится! Видали? А меня завсегда боятся. На руку я тяжёлый.

Роман подошел к мужику.

– Кто таков? – спросил атаман.

– Человек божий, обшит кожей, – ответил тот.

– Беглый? – спросил атаман.

– С чего беглый? От своего боярина не бежал. Отпускную в город имею, – ответил мужик.

Роман сел рядом.

– А я своего боярина с красным петухом познакомил. И то знакомство боярину не по нраву пришлось. И захотел он меня поймать и ноздри мне рвать как татю. Но я не дался. Слышь?

Мужик угрюмо ответил:

– Знаю я таких.

– А мы здеся все такие. Бояр да бар режем. Коли бы вся Расея так-то делала, то не осталось бы извергов на земле нашей.

Мужик ответил:

– Я землепашец. Да канатный умелец. С того кормлюсь.

– И боярина кормишь? – спросил атаман.

– И боярина.

Роман налил мужику водки и велел:

– Выпей!

Мужик разом влил водку в глотку и даже не поморщился. Роману это понравилось, и он раздумал драться…

Письмоводитель канцелярии юстиц-коллегии Порфирий Кузьмич с солдатами окружили трактир «У бочки». А навел солдат сюда сам Ванька Каин.

– Там они, Порфирий Кузьмич. Все там.

– Ай, и дело ты сладил, Иване! Ай, и сладил. За сие можно много чего получить. Деньги-то надобны.

– Но мои-то сто монет я получу, Порфирий Кузьмич?

– Дак коли добыча с ними, то и получишь. Не все почитай пропили сердешные.

– Токмо гулять начали. Не более как по штофу водки осушили, – сказал Каин.

И Порфирий подал знак команде начинать.

Солдаты и полицейские нижние чины ворвались в трактир. Прогремели выстрелы.

Любил Порфирий Кузьмич такие вот дела. Ведь наследников у купца нет никаких. И все его добро, что тати[33] пограбили можно смело половинить[34]. Кто про сие дознается?

Все равно ведь разворуют и по ветру все пойдет. Отчего себе не урвать на бедность? Грешен был на сии дела господин Дурново Порфирий Кузьмич. Да кто не Руси богу не грешен, кто бабке не внук?

3

Волков сразу от Бирена поехал в канцелярию. Там его ждал чиновник, которого он посылал делать выписки из церковных книг в имении Кантемиров.

– Коллежский секретарь Карпов, ваше благородие! – отчеканил высокий, гренадерского сложения молодец. – Был послан по вашему повелению в село Архангельское в имение князя Константина Кантемира.

– Привез все, что было велено?

– Так точно! Вот списки крестьян. Сняты мною собственноручно с церковных книг, и удостоверены священником тамошней церкви отцом Михаилом.

– Показывай! – Волков сел за стол и предложил сесть Карпову.

– Мною были сделаны выписки, начиная от года 1702-го, – начал Карпов. – Тишка в оных книгах значится.

– Тихон, сын Антона, – прочитал Степан Андреевич. – Все точно! А родичи его?

– Дядька его Лукьян-кузнец. Стало быть, брат Антона.

Волков вспомнил, как старик Войку говорил: «Кузнец Лукьян дядей тому Тишке приходился родным. И был он знаком с молодой девицей из дому Кантакузенов… И от Кантакузенов она тайную науку познала».

– Стало быть, два брата Антон и Лукьян, – сказал Волков. – Все как и было сказано ранее.

– Точно так, ваше благородие, – подтвердил Карпов. – Но только, с сим Лукьяном не все чисто.

– Что это значит? – спросил Волков.

– Священник, как только я стал расспрашивать про кузнеца Лукьяна, путаться начал.

– А зачем сии расспросы, господин Карпов? Надобно было выяснить числился ли среди ревизских душ в имении князя Кантемира холоп именем Тишка. Ты сие выяснил и записи про сего Тишку имеются.

– Это так, Степан Андреевич. Но много слухов про того кузнеца ходит в древне. Я стал спрашивать, и оказалось, что слишком стар был сей Лукьян.

– Что значит стар? – Волков посмотрел на Карпова.

– Дак получается, по книгам, Степан Андреевич, что Лукьян был рожден в году 1656-ом. А брат его Антон в году 1687-ом.

– Сие весьма странно. Большая разница между братьями. Что удалось разузнать про сего кузнеца?

– Мало, Степан Андреевич.

– Ты же говорил, что о нем говорят в древне много, Петр Антипович. А теперь говоришь, что узнал мало.

– Это потому, что болтают много крестьяне разного вздора. Слов много, но доложить мне нечего. Из того что разумному человеку сказать можно.