Приключения Томека на черном континенте - Альфред Шклярский

Спустя некоторое время Вильмовский задержался и поравнялся с арьергардом. Он присоединился к Смуге, который был в хорошем настроении, как будто уже забыл о неприятном происшествии с кавирондо.

- Послушай, Ян, я встревожен сегодняшним событием, - начал Вильмовский. - Неужели ты в самом деле решил выдать английскому гарнизону этого глупого кавирондо? Ты знаешь, что я не люблю пользоваться силой в отношениях с туземцами.

- Напрасно беспокоишься, Андрей, - успокоил его Смуга. - Я должен был так поступить, чтобы предотвратить несчастье. Я уверен, что этот молодой негр вскоре попросит у нас прощения, и я с удовольствием исполню его просьбу.

- Мне совершенно непонятно это внезапное выступление носильщиков,продолжал тревожиться Вильмовский. - Как бы это не повлекло за собой серьезных осложнений.

Смуга задумчиво молчал. Потом посмотрел на своего друга и сказал:

- Несколько лет тому назад я путешествовал в районе южного побережья озера Виктория. В то время племя батусси воевало с немцами, которые стремились силой удалить их из своей колонии Танганьики[32]. В меру моих скромных возможностей, я обучал ватусси европейской военной тактике...

- Впервые об этом слышу... - удивленно заметил Вильмовский.

- Разное случалось в моей жизни, - продолжал Смуга. - Я пользовался у ватусси большим доверием. Можно сказать, что мы были друзьями. Отдельным негритянским отрядам иногда приходилось передавать друг другу приказы или сведения о движении отрядов врага. Я был командиром одного из негритянских отрядов. Поэтому специалисты по языку тамтамов много потрудились, чтобы научить меня кое-как разбираться в звуках африканского "телеграфа".

- Неужели это возможно, Ян? - воскликнул Вильмовский, пораженный неожиданным известием. - Ведь даже весьма опытные в африканских делах люди утверждают, что некоторые звуки тамтамов не доступны нам, так как из-за частоты звуковой волны не воспринимаются ухом европейца!

- Я не удивляюсь, что мои слова вызывают недоверие. Но должен сказать, что опытный в африканских делах европеец может свободно различить звуки разных тамтамов и понять их смысл.

- Ба, но это вовсе не значит, что он может понять весь текст передаваемого тамтамом сообщения, - возразил Вильмовский.

- Ты не ошибаешься, - признал Смуга. - Мне тоже не всегда удается понять язык тамтамов. Однако, когда известия передаются на знакомом мне наречии, я кое-что понимаю[33].

- Ты, Ян, пожалуй, первый европеец, который может похвастаться тем, что понимает язык тамтамов. Неужели ты и в самом деле понял, о чем говорили тамтамы вчера?!

Смуга кивнул головой.

- Что же они передавали?

- Черное Око приказал во чтобы то ни стало замедлить движение каравана белых звероловов, - ответил Смуга.

- Не может быть! - воскликнул Вильмовский.

- Теперь ты понимаешь, почему я должен был так энергично сломить сопротивление кавирондо. Я должен помешать осуществлению неизвестных нам планов Кастанедо.

- Значит, наши расчеты с работорговцем еще не окончены, - огорченно сказал Вильмовский.

- Я предполагаю, что он планирует месть, - сказал Смуга. - Особенно тревожиться из-за этого не стоит, но осторожность все же нужна. Я надеюсь, что его влияние не распространяется дальше границы с Угандой, как-никак совсем другим государством, а поэтому, чем быстрее мы будем идти вперед, тем лучше для нас.

- Ты, как всегда, прав, Ян! Думаю, что мы должны рассказать нашим товарищам, о чем вчера говорили тамтамы.

- Ну, нет! Это было бы тактической ошибкой. Никому не говори о том, что я понимаю сигналы тамтамов.

Решительность звероловов заставила кавирондо отказаться от попыток явного бунта. Несмотря на это, поход каравана значительно замедлился. Негры находили десятки причин, чтобы остановиться. То они калечили ноги колючками терновника, то у кого-нибудь из них вдруг начинались боли живота или несносная боль зубов; один из носильщиков ни с того ни с сего вывихнул себе ногу, у второго развязался багаж, который пришлось перевязать наново. Поэтому нет ничего удивительного, что солнце поднялось уже высоко, а караван все еще не дошел до границы Уганды. На одной из таких принудительных стоянок Смуга подошел к Вильмовскому, игравшему роль санитара, и сказал:

- Муравьи двигаются, пожалуй, быстрее, чем наш караван. Необходимо что-то предпринять.

- Что же можно поделать? - ответил Вильмовский, подавая одному из носильщиков, жалующемуся на боль в животе, стакан воды с горькой солью.

- Кавирондо симулируют разные болезни, чтобы задержать наше движение. Надо у них отбить охоту жаловаться на болезни. Я советую всем таким больным давать понюхать аммиака, - предложил Смуга. - Может, хоть это прекратит внезапную вспышку эпидемий разных болезней.

Не прошло и пятнадцати минут, как к Вильмовскому подошел прекрасно сложенный негр.

- У меня очень много болеть голова, - жаловался он, хитро поглядывая на Вильмовского.

- Я тебе дам самое верное лекарство, какое только есть у белых людей, - сказал Вильмовский. - Оно лечит все болезни, и я его буду давать всем больным кавирондо.

Хантер немедленно и громко перевел слова Вильмовского на местное негритянское наречие. Носильщики с любопытством окружили пациента и врача, чтобы убедиться в чудодейственной силе великолепного лекарства белых людей. По приказанию Вильмовского кавирондо приложил широкий нос к флакону с аммиаком и сильно потянул воздух. Немедленное действие превысило всякие ожидания охотников. Некоторое время кавирондо с широко раскрытым ртом пытался сделать хоть глоток воздуха, но вместо этого зажмурил глаза и, не произнеся ни слова, повалился на землю, словно пораженный молнией. На его лбу появились крупные капли пота. Только через некоторое время он отдышался.

- Какой ужасный лекарство! О, мама! Я думал, что в меня вселились злые духи! - пробормотал он посеревшими губами. - О, мой голова перестала болеть и быть всегда здоровый!